Решение Национального банка Казахстана повысить базовую ставку сразу на 1,5 п. п. стало неожиданным даже для опытных аналитиков. Такой шаг сигнализирует о серьёзных проблемах в экономике и растущем давлении инфляции, передает Informburo.kz. Аналитик объяснил, какие жёсткие решения могут последовать и что ждёт экономику в ближайшие месяцы.

Фото Informburo.kz

Почему регулятор пошёл на жёсткие меры, как это отразится на курсах, ценах и бизнесе и готовы ли власти пожертвовать ростом ради стабильности, рассказал экономист Арман Бейсембаев в интервью.

– Арман, как экспертное сообщество восприняло столь значительное повышение базовой ставки на 1,5 процентного пункта?

– Я думал, и, в принципе, это консенсусное мнение, что повышение, скорее всего, будет, учитывая неблагоприятные сентябрьские данные: инфляция составила почти 13%, что выше всех прогнозов. Ещё в начале года я говорил, что мы закончим его с инфляцией в 14–15%, и до сих пор придерживаюсь этой позиции. Летний дезинфляционный период заканчивается, и я подозреваю, что в октябре рост цен ускорится, инфляция может составить 13,2–13,5%. Сентябрь оказался провальным, и Национальный банк это понимает. Эксперты ожидали умеренного повышения, максимум на 0,5–1%. Но никто не мог предположить, что Нацбанк решится на шаг сразу в полтора пункта. Это сигнал, что ситуация в экономике хуже, чем предполагалось.

Кроме того, продолжают дорожать ГСМ и услуги ЖКХ. Начинается отопительный сезон, коммунальные компании подают заявки на повышение тарифов. В ноябре придут первые ощутимые платёжки, и тогда расходы действительно ударят по карману. Всё это Нацбанк учитывает.

На уровне правительства мы видим попытки реформ, но подход остаётся прежним: экономика заливается деньгами. В результате растут цены и ускоряется инфляция.

Недавнее заседание по макроэкономической стабильности, судя по всему, не привело к конкретным решениям, и Нацбанку дали карт-бланш. Поэтому ставка выросла сразу на полтора пункта.

Теперь она 18%, и, похоже, до конца года ниже не станет. Если ситуация ухудшится, регулятор может снова её повысить. Не исключено, что год мы закончим с уровнем выше 18%. Нацбанк получил свободу действий и, вероятно, будет действовать жёстче, как ранее Центробанк России (ЦБ), применяя опережающее повышение ставки.

– Как долго, по вашему мнению, такие меры могут сохраняться в Казахстане?

– Всё зависит от силы фискального импульса, то есть от объёма бюджетных трат. Главная проблема – отсутствие согласованности между правительством и Нацбанком. Нацбанк, повышая ставку, сдерживает инфляцию, делая деньги дорогими. Это снижает спрос, но замедляет рост экономики. У правительства же другая цель – стимулировать рост за счёт бюджетных вливаний. Эти противоположные действия фактически нейтрализуют друг друга. Один орган жмёт на тормоз, другой – на газ.

Пока между ними нет согласия, говорить о стабильном росте невозможно.

– Какая из сторон, по вашему мнению, возьмёт верх: политика Нацбанка или фискальная политика правительства?

– Сейчас ситуация напоминает басню "Лебедь, щука и рак": каждый тянет в свою сторону. Нацбанк повышает ставку, стимулируя сбережения и ограничивая кредиты, это логично, но тормозит рост. Правительство с этим не согласно.

Ранее вице-премьер Серик Жумангарин прямо говорил: "Нам предлагают отказаться от роста ради снижения инфляции. Мы на это не пойдём". Пока сохраняется сильный фискальный импульс, бороться с инфляцией бессмысленно. Можно поднять ставку хоть до 50%, эффекта не будет, если экономика продолжает заливаться бюджетными деньгами.

– Подобное рассогласование типично для развивающихся стран или это особенность Казахстана?

– Это во многом наша особенность. Посмотрите на Россию. Когда Центробанк резко поднял ставку, бизнес обвинял главу ЦБ Эльвиру Набиуллину в том, что она "убивает рост". Но она держала курс, а Владимир Путин её поддержал, объяснив, что охлаждение необходимо ради стабильности. В результате инфляция уменьшилась, и ЦБ перешёл к снижению ставки.

– Сколько длился этот период?

– Год-полтора. Вероятно, у нас процесс займёт столько же. Но для этого правительству придётся отказаться от программы стимулирования роста, пересмотреть промышленную политику и льготные программы по ипотеке, автокредитованию, возможно, запретить рассрочки.

Должна остаться рыночная цена денег. Исключение – сельское хозяйство как стратегическая отрасль. Всё остальное требует пересмотра. Да, это болезненно и непопулярно, но иначе дисбалансы не исправить. Власти к этому не готовы, они боятся волны недовольства, поэтому продолжают заливать экономику деньгами, надеясь, что всё само стабилизируется.

– Можно ли сказать, что в экономическом блоке не хватает профессиональной экспертизы?

– Перед правительством стоит чёткая задача, поставленная президентом: рост 6%. Это понятно, для небольшой экономики нужен ускоренный рост. Но когда инфляция выше темпов роста, реальные доходы населения снижаются.

Сейчас номинальные зарплаты растут, но покупательная способность падает. Правительству и Нацбанку придётся выбрать: стимулировать рост, отказавшись от контроля инфляции, или, наоборот, сосредоточиться на снижении инфляции, смирившись с замедлением экономики. Это трудный выбор и большой репутационный риск.

Если ставка делается на рост, можно получить 15–20% ВВП и 120% инфляции, тогда начнётся политический кризис. Если же приоритет – борьба с инфляцией, придётся пожертвовать ростом и урезать госрасходы. Тогда инфляция снизится, но возрастёт безработица и недовольство населения. Именно поэтому власти пытаются балансировать между крайностями.

– Что будет с курсом тенге? Он зависит от базовой ставки?

– Текущее укрепление – реакция на шок от повышения ставки. В ближайшую неделю мы удержимся на этих уровнях, затем, вероятно, стабилизируемся в диапазоне 540 тенге за доллар – именно такой курс заложен в бюджете. Эффект временный. Через неделю-другую инфляционное давление вновь усилится. Повышением ставки обесценение тенге не остановить. Скорее всего, к концу года курс будет ближе к 550 тенге.

Не забывайте: на следующий год в бюджет заложен курс 540. Интересно, что год мы завершаем примерно на этих уровнях. Я всегда говорил, курс обычно держится вокруг бюджетных ориентиров.

– Может ли опыт России служить примером для Казахстана?

– В России политическая система более жёсткая, там решения принимаются сверху, и регулятору проще действовать. У нас власть вынуждена учитывать общественные настроения, боится всплеска недовольства. Поэтому и балансируем между высокой ставкой и стремлением сохранить рост.

– Случались ли в Казахстане ранее похожие периоды несогласованности между правительством и Нацбанком?

– Мы живём в таких условиях давно, просто последние три-четыре года ситуация обострилась. После январских событий президент взял на себя амбициозные цели и теперь отступить не может, иначе потеряет доверие. Но реализовать всё непросто, поэтому и живём между обещаниями и необходимостью принимать решения.

– Что, по вашему мнению, следует предпринять для исправления ситуации?

– Экономику нужно реформировать и обновлять инфраструктуру, но общество не готово к жёстким мерам. Многие с ностальгией вспоминают первого президента Нурсултана Назарбаева, хотя именно его политика иллюзорного благополучия привела к нынешним проблемам: износ инфраструктуры, зависимость от субсидий. Когда деньги закончились, вскрылись реальные проблемы – изношенные сети, аварии, блэкауты. Теперь всё это приходится восстанавливать за счёт бюджета, что снова разгоняет инфляцию.

Новому президенту досталось тяжёлое наследие. Теперь ему приходится одновременно чинить страну и сохранять доверие населения, уставшего затягивать пояса.

– Возможно ли более тесное координирование между правительством и Нацбанком, чтобы не тянуть экономику в разные стороны?

– Пока обе стороны продолжают действовать по-своему. Это значит, что низкой инфляции и ставок ждать не стоит. Рост в 6% сохранится, но инфляция будет хронически высокой – 12–15% ежегодно. Она съедает доходы, правительство повышает расходы, чтобы их компенсировать, и цикл повторяется. Это превращается в "крысиные бега".

Выход очевиден, но непопулярен: отказаться от цели любой ценой удерживать 6% роста. Следует временно смириться с замедлением экономики, допустить кризисные процессы – именно они позволят снизить инфляцию. Когда она пойдёт вниз, Нацбанк сможет снизить ставку и появятся условия для нового витка роста. Нужно чем-то поступиться. Пожертвовать ростом ради оздоровления экономики. Да, кризис неизбежен, он вымоет неэффективный бизнес, но позволит устранить перекосы. 

Через два-три года мы сможем выйти на устойчивую траекторию роста с низкими ставками и инфляцией. Сейчас Нацбанк повышает ставку, формируя у населения сберегательную модель поведения и одновременно сдерживая спрос. Это и есть его основная цель – сбалансировать экономику.