Я воспринимаю Амиржана Косанова как одного из наиболее сильных и логичных авторов, и его публикация «Так Алматы или Алма-Ата?» (№ 32 (1219) от 7.08.2025 г.) подтолкнула меня не столько к полемике самой по себе, сколько к раздумьям о том, что не сказано.

И слова президента Казахстана о названиях «Алматы» или «Алма-Ата» я ощущаю как призыв не делать из мухи слона. И в самом деле, мало ли у президентов головной боли? К тому же, хотя я и русскоязычный, но мне, например, не понадобилось никакого привыкания к новому звучанию названия южной столицы. Не волнует меня (да и только ли меня?) и само по себе звучание и написание тех или иных слов. Да что у нас в Казахстане больше не из-за чего волноваться?

Другой вопрос - уровень компетентности тех, кто традиционно, независимо от лозунгов и строя, присасывается к великим и не очень починам. Ведь есть те, кто строит города, лечит людей, увлеченно углубляется в филологию и топонимику, а есть и такие, кто не в силах что-то создать и играет в кубики слов - лишь бы имитировать занятость и собственную значимость.

Говоря о единообразии в произношении, уместно вспомнить, что языки-то разные. Помимо всякой политики. Скажем, «Москва» для кого-то будет «Москау», да и название столицы Франции для англичанина, француза и русского будет звучать по-разному. А со словом «немец» еще занятнее. Задумывались ли вы, почему это вдруг во Франции французы, в Азербайджане - азербайджанцы, в Казахстане - казахи, а в Германии - немцы? Да и о чем тут задумываться? Просто в русском языке так сложилось. Поэтому нет ничего эксклюзивного в том, что где-то одно и то же на русском и казахском будет звучать и писаться несколько по-разному. Пускай только этими различиями занимаются специалисты в своих языках. Только-то и всего.

Правда, и с «русскостью», и с «казахскостью», в том числе и в царстве топонимики, тоже далеко не все самоочевидно. И «русскость», и «казахскость» тоже изменчивы. Вспомним шум вокруг меняющихся названий столицы РК. На поверхности - скандальчик: опять-таки уже безо всякой советскости наши родные имяславцы в очередной раз «удивили всю Европу, показали простоту», запутавшись в том, кому и как оказывать почтение. Но попробуем заглянуть глубже. Ведь были же не только Целиноград, но и Акмолинск, и Акмола - явно казахское слово. И исторически оно «первичнее» прочего.

Так в чем же дело? Мне думается, в изменчивости самого эмоционального наполнения слов. Ведь одна из возможных интерпретаций слова «Акмола» сопряжена с ассоциациями, рождаемыми местом захоронения. Но исторически во многих культурах, включая и тюркскую, места захоронений чтимых людей - сакральны. И эта сакральность насыщена смыслами и переживаниями. В наше же время не какими-нибудь пришельцами, а местным руководством было решено уйти от Акмолы к Астане. И не в силу глупости, не из-за того, что одно звучит лучше другого. А потому, что наш нынешний мир - это уже мир других возможных ассоциаций и, соответственно, эмоциональных реакций.

Что же касается «сакральности» и «сакральных мест», то в силу характера нашей коммерциализирующейся культуры остается слово, из которого выветриваются трепетность и благоговение (не обязательно узко религиозное).

На первом же плане проступают туристическая привлекательность и предполагаемая доходность.

Если же выйти за пределы слов и тончайшего мира эмоций, то мне кажется куда более значимым совсем иное, чем уточнение или переиначивание наименований. Причем выигрышное для Казахстана. Стройки и изменения не только у нас, но и на всем постсоветском пространстве. Но где еще на этом пространстве появилась логистически обоснованная Новая Столица? И это, как бы и что критически ни оценивали, и значимейший удобный узел связи, и центр расположения ряда значимых культурных, медицинских и иных объектов. Но почему-то живая реальность слишком уж часто остается у нас в тени словесных баталий о третьестепенном.

И скажу совершенно искренне: я благодарен Амиржану Косанову за то, что он оказался в числе тех, кто подтолкнул меня к этим размышлениям.