8 сентября в российский прокат выходят «Два дня», снятые Авдотьей Смирновой

Той самой, из телевизионной «Школы злословия», где Дуня вместе с убийственно-ироничной Татьяной Толстой ведут разговоры с известными людьми. Ведут так, что становится как под лупой видно, каков их собеседник на самом деле. Так ли умен, как мнилось, так ли талантлив, как растрезвонила его пиар-служба. И в этой паре Смирнова собеседника «раскалывает» на равных со старшей «школьной подругой». А ведь на вид такая кисонька большеглазая, кто ж у нас красавиц в интеллекте заподозрит... Но теперь уж она не Дуня, а Авдотья, из сценаристов переквалифицировалась в режиссеры. Недавно закончила кино, где в роли зама по науке провинциального музея - Ксения Раппопорт, в роли чиновника, направленного из Москвы с заданием этот музей уничтожить, - Федор Бондарчук. А сама Смирнова уже полностью погружена в работу над новым фильмом.

«Задумчивая пыльность»

- Вы сняли картину на тему «государство и интеллигенция» в жанре романтической комедии. Власть в лице героя Бондарчука получилась симпатичной и вызывающей сочувствие. Часто приходится выслушивать упреки в идеализации власти?

- Постоянно! После каждого просмотра. Я, конечно, понимала, что так будет, и честно всех в группе об этом предупреждала, еще до того, как был снят хотя бы один кадр. Но не до такой же степени! И ни один человек не заметил, что если в нашем фильме и есть идеализация, то это идеализация интеллигенции. А власть представлена не только симпатичным Бондарчуком, но и плохим губернатором, и очень плохим министром. Интеллигенция же в нашем фильме состоит исключительно из хороших людей. А вот в новой своей картине («Кококо» с Анной Михалковой) я собираюсь с собственным сословием разобраться всерьез. Хотя не могу сказать, что это будет антиинтеллигентский фильм. Но есть у меня претензии к самой себе.

- Какого рода?

- Высокомерие, патернализм, неумение уважать другого человека. Это все на самом деле родовые пятна интеллигенции.

- Героиня «Кококо» живет в Петербурге. С вашей точки зрения, родовые черты интеллигенции в этом городе более обострены? И после того как вы переехали туда жить, вы тоже стали носителем этих черт?

- Стала. Иначе я просто не смогла бы переехать. Впрочем, у меня всегда была склонность к этому. Я попала в Питер в первый раз, когда мне было 15 лет, и поняла, что вот здесь я буду жить. Поэтому некая питерская задумчивая пыльность мне свойственна. И я живу в этом городе уже 22 года.

- В свое время вы писали речи для политиков правого крыла. Когда создавался образ героя Бондарчука в сценарии «Двух дней», этот опыт пригодился?

- Конечно. Я опиралась в первую очередь на то, что мне самой помогало этим заниматься. Когда ты даешь себе труд подумать, что этот вот взрослый дядька в пиджаке с брезгливой мордой, разговаривающий с тобой через губу, когда-то был мальчиком и в детстве его, наверное, обижали и т. д., как только ты об этом вспоминаешь, у тебя меняется оптика. Ты начинаешь по-другому с ним разговаривать, и он с тобой - тоже. У нас в фильме некоторые фразы просто подслушаны - у политиков и у крупных бизнесменов. У меня есть приятель, олигарх, и я однажды его спросила: «А ты-то зачем со мной дружишь?». Он ответил: «Мне, как и тебе, это интересно. Для меня это репортаж с Луны». Этот вот «репортаж с Луны» в нашем фильме - его прямая цитата. Монолог о том, что русскую литературу надо запретить, я слышала собственными ушами от Леонида Борисовича Невзлина (соучредитель «ЮКОСа»). В общем, есть у нас в картине подслушанные куски.

«Художники - не ко мне»

- Этот крупный чиновничий слой, с которым вы работали, так и остался для вас «Луной», вызывающей чисто исследовательский интерес?

- Был период, в середине-конце 1990-х, моего страшного увлечения этими людьми политики, большого бизнеса. Прививка «Коммерсанта» даром не проходит. Потом, когда я пошла работать спичрайтером, меня не оставляла идея, что у этих умных, сильных мужчин - а глупых я там не видела - я, наконец, узнаю План. Должен же у них быть План для страны - чего они хотят. Вскоре я обнаружила, что никакого плана там нет, и что на самом деле даже самые замечательные люди тонут в бесконечном позиционном балете. И что тактика оказывается всегда важнее стратегии. И только один человек, может быть, имел в голове какой-то план: это был Гайдар Егор Тимурович.

Сейчас от того периода остались два-три человека, с которыми я дружу. Что касается этого мира в целом, конечно, я к нему плохо отношусь. А как еще к нему относиться? Люди большого бизнеса - это, как говорит героиня Ксении Раппопорт в нашем фильме, люди холодные, сосредоточенные на себе, и как у них «хотелка» захотела, так они и сделают.

- Но вы не жалеете о том, что этим занимались?

- Я уже не раз говорила, что считаю спичрайтинг необычайно полезной работой для сценариста. Это ведь освоение чужой лексики. То есть ты должен найти слова не из себя, а из человека, с которым ты работаешь. Строить речевые конструкции, для него подходящие. Это очень интересно и для диалогиста просто необходимо. Мы с моим соавтором Анной Пармас сейчас набрали курс, и я собираюсь своих студентов обязательно обучать спичрайтингу.

- Что вас вдруг потянуло в преподавание?

- Тяжелый вопрос... Уговорили старшие товарищи. Федя Бондарчук позвонил, сказал, что надо помочь с Петербургским университетом кино и телевидения. Обучить студентов сценарному ремеслу. На самом деле действительно надо. У нас ведь и сценаристов, и режиссеров готовят к тому, чтобы стать художниками. Я сразу предупредила: «Кто хочет стать художником, ко мне не записывайтесь. Я этому не учу. Но ремесло я вам дам. Чтобы, чем бы вы ни занимались, - сериалами для телевидения или кино, - свой кусок хлеба могли заработать».

Комедия - чтобы не пыжиться

- Вы начинали как сценарист. «Мания Жизели», «Дневник его жены» - это все далеко не комедии. А сейчас как режиссер после комедии «Два дня» вы снова снимаете комедию «Кококо». Почему произошла смена жанра?

- «Кококо» на самом деле не планировался как комедия. С этим сценарием произошла страннейшая история. Мы с Анной Пармас не могли его написать в течение пяти месяцев. У нас была придумана фабула. Разработан поэпизодный план. И при этом - не получалось! Мы приехали на «Кинотавр» с «Двумя днями». Я очень люблю русский артхаус, очень. Но, посмотрев его, мы решили, что у нас будет комедия. И как только было принято это решение, сценарий написался за несколько дней. И тут я поняла, с чем не могла так долго совладать. Я вообще-то знаю, что жизнь трагична. Догадываюсь, по крайней мере. Но все равно смотрю на нее со смехом. Мне трагическое мироощущение не свойственно. Я люблю и уважаю людей, которые им обладают, но сама не способна в этой интонации разговаривать. Иначе я буду пыжиться и пытаться изображать из себя то, чего во мне нет. Поэтому я решила плюнуть на международную фестивальную карьеру и снимать так, как мне хочется. Почему еще я думала, что надо драму написать? Я говорила себе: «Дуня! Ты же умная женщина. Ты же понимаешь, что международным фестивалям от России нужна только драма. Сядь и напиши. Все твои друзья уже были на международных фестивалях, а ты - нет. Что же ты, хуже их?» (Смеется.) Но выяснилось, что эта мотивировка для меня не работает абсолютно.

- «Два дня» уже были показаны на «Кинотавре», на фестивале в Одессе, на выборгском «Окне в Европу». И везде с аншлагом. Вас устраивает, как реагирует публика? Или смеются не в тех местах, в которых вы бы хотели?

- Абсолютно устраивает, и это, кстати, в очередной раз подтверждает, что теория «публика - дура» сильно преувеличена. Публика смеется даже там, где мы и не рассчитывали, что она будет смеяться. И все считывает. Все заложенные нами смыслы. Правда, одну кинематографическую цитату считал только Андрей Плахов. Но нам этого вполне достаточно.

- Вы долгое время были сценаристом-индивидуалистом. Почему вдруг начали работать с соавтором?

- Вдвоем писать гораздо удобнее. В этом диалоге, пинг-понге, легче принимаются решения. Все происходит в десять раз быстрее. К тому же в какой-то момент я поняла, что сама комедию написать не смогу. Потому что смех - это то, что рождается в диалоге. Было такое комедийное шоу, которого я являлась страшным поклонником, - «Осторожно, модерн». И там во всех титрах сценаристом значилась Анна Пармас. Петербург - город маленький, я попросила нас познакомить, а через 20 минут после начала знакомства предложила Ане вместе написать сценарий, чем она была несколько шокирована. С тех пор мы стали ближайшими подругами. Это главная встреча моей жизни. Ведь человек, с которым ты вместе пишешь, - это твои самые близкие, самые интимные отношения.

Авдотья - дочь сценариста и режиссера Андрея Смирнова, внучка писателя Сергея Смирнова. Училась на филологическом факультете МГУ, который не окончила. Работала корреспондентом в «Коммерсанте», затем книжным обозревателем журнала «Афиша» и в журнале «Столица». Во второй половине 80-х годов сотрудничала в самиздатовских журналах. Занималась арт-менеджментом. В качестве шоумена участвовала в концертах независимых московских рок-групп. Принимала участие в перформансах. С 1992 года начала писать сценарии документальных и художественных фильмов, с 2006 г. - работать как режиссер. Живет с сыном в Санкт-Петербурге.

Смирнова написала сценарии к одним из лучших на сегодняшний день фильмов Алексея Учителя - «Мания Жизели», «Дневник его жены», «Прогулка», как режиссер сняла фильмы «Связь», «Отцы и дети», «Два дня».

Фото www.eg.ru