Почти семилетний отрок Ванька Жуков по настойчивой полупросьбе родителей сел за письмо своему деревенскому прадедушке Акиму Макаровичу. Он вначале потребовал ручку с пером и чернильницу, чтобы было, как у «того Ваньки», о котором Чехов написал, но отец сказал: «Не для того я тебя прямо с горшка за компьютер посадил, чтобы ты гусиным пером или шариковой ручкой бумагу портил, не здешнему же деду подражать». Здешний, еще молодой дед не захотел вместе с внуком учиться компьютеру, он ушел из инженеров в приемщики краденого металлолома. Неглупым был дед. Его супруге внучек Ваня говорил: «Бабушка, ты такая умная, а в школе учительницей работаешь. Села бы в ларек торговать».

Но младший Жуков все же к выпускной группе детсада совсем мальчишем-плохишем не был, даже дал согласие написать письмо прадедушке. Итак, он начал:

- Здравствуй, дедуля! Очень прошу вас с прабабушкой забрать меня на лето к вам в деревню Добрушино. Здесь жить стало плохо, одному выходить из квартиры не дают, да и самому боязно. Раньше я гулял, когда был не в садике, под нашими окнами в скверике, где росли деревья и был фонтан. А теперь здесь построили культурный центр, он загородил нам свет в окнах, вокруг него и у магазина очень много машин, они ездят у нашего подъезда, как по дороге. А где была наша детская площадка, все загородили забором и хотят что-то строить. Взрослые на митинги ходили  с плакатом «Все лучшее - детям!», но их никто не слушает. Как сказал дядя Ваня: «Все куплено и все продается». И такое добавил, что когда я повторил дома, папа меня стукнул, не велел шляться около пьяных.

Делать меня дома много не заставляют, но выносить бытовые отходы, как папа сказал, это моя обязанность. Когда я был летом у вас в деревне, видел, что бабуля все очистки от картошки и моркови теленочку и овечкам дает, а когда я сказал об этом дома, то папа объяснил: «Здесь и в этом, сын,  дурь большая, раньше все наши отходы с кухни шли коровам и свиньям (в какой-то подхоз), а теперь изгадили всю природу за городом». А у вас хорошо, речка чистая и никаких свалок у деревни нет. Но почему ты пишешь, что в Добрушине только полтора старика и три старухи доживают, а все ваши поля лесом заросли? Это хорошо, грибов и ягод будет много. А у нас рубят деревья на улицах и «по-дурацки прутики сажают» (тоже от взрослых слышал и сам видел).

Нынче осенью в школу мне идти. «Не будь размазней, -  папа говорит, - первым никого не бей, но сдачи давай». У маленьких и деньги отбирают, и бьют их. Вот мне бы ваш цеп, который в бане на потолке лежит, я бы от длинной ручки кусок отпилил, чтобы плашку в мешок со второй обувью положить, если кто замахнется - как врежу. Тут и бить никто не станет. Дедушка сказал, что это правильные мысли, «у нас и полиция с дубинками», а бабушка даже заплакала - «ну совсем ребенка испортили». Она же учительница. А я хотел на деревенского учиться после школы. «Пустое дело, - папа говорит, - где она, ваша деревня?»

Иван Жуков знает, где эта деревня, адрес прадедушкин на конверте правильно написал. А черновик письма нашел и чуть подправил автор, не во всем согласный с младым оппозиционером.