Нурлан ЕРИМБЕТОВ, эксперт и общественный деятель, модератор диалоговой пло­щадки «АйтРаrк», говорит о своем видении процессов, проис­ходящих в Казахстане. По его мнению, Казахстан непрерывно теряет в конкурентоспособности - в основном за счет вполне объек­тивных процессов вытеснения русско-культурного поля. При этом за многими национал-патриотическими лозунгами нет народа, и поэтому комплекс неполноценности свободно распространяет­ся по всей стране.

- Начнется ли в Ка­захстане процесс су­жения русско-куль­турного поля?

- Объективно оно долж­но сужаться. Идет разви­тие казахского языка, есть мощные миграционные процессы: выезд носителей русского языка и культуры. Эти процессы идут. Но, к сожалению, вымывание русской культуры сегодня не заменяется адекватны­ми казахскими культур­ными процессами. Нет адекватной казахской за­мены тому, что было. Да, есть огромные программы, «Культурное наследие», например. Вкладываются огромные деньги. Но пока мы больше вытесня­ем, чем заменяем. Я счи­таю, что надо именно заме­нять, а не вытеснять. А луч­ше всего - сожительствовать. Но русская культурная сре­да сужается. Это происхо­дит по объективным при­чинам, но я воспринимаю это с сожалением.

- То есть Казахстан непрерывно теряет в конкурентоспособ­ности?

- Я в этом абсолютно уве­рен. Когда мой близкий че­ловек, старейшина, писа­тель с мировым именем, в приватных беседах говорит мне, что только благодаря русскому языку получил мировую известность, что именно с русского перево­дили на 55 других языков его произведения... А по­том, когда я его спраши­ваю: почему ты об этом не говоришь публично, он от­вечает, дескать, ты сам же понимаешь... Я считаю, что такое отношение к русско­му языку - предательское. Русской культуры боятся те, кто неконкурентоспособен сам. Очень трудно писать, когда у тебя на полке сто­ит «Идиот» Достоевского, «Отцы и дети» Тургенева, Шекспир, Гете, Толстой - имея такой багаж, сложно творить. Надо же с ними конкурировать. А когда их нет на полках, в магазинах, тогда легко быть первым.

Уход русской культуры выгоден тем, кто считает себя родителем казахской культуры. Мы не думаем о том, что казахи переоце­нивают свои возможности. Я говорю банальные вещи, но именно имея русскую культуру в союзниках, мы сможем противостоять глобальному миру, по ходу приобретая новых друзей.

Или возьмем вопрос трехязычия. Его озвучил прези­дент страны: доминирую­щими должны быть казахс­кий, русский, английский. И когда старейшины вста­ли и сказали: нет, только казахский, идеологи ад­министрации президента не нашли, что сказать. Мы сами возвели в ранг элиты людей, которым 60-70 лет. И они слова президента приня­ли в свой адрес. Это очень плохо. Ведь можно было проводить политику трехязычия среди детей. Дети играючи овладеют тремя языками. Но старейшины приняли здравую мысль на свой счет и не дали раз­виться программе.

- Ну, агашки все время будут мощной силой в Казахстане...

- Нет. Сейчас уже нет. Вы­росло новое поколение 50-летних. Это люди, которые состоялись сами. Перестройка пришлась на нашу юность. Становление казахстанской государс­твенности - на нашу зре­лость. А старики живут в прошлом, но боятся в этом признаться.

А нынешнее поколение, пробившее себе дорогу, оно сейчас самостоятельно. Зайдите в банки, на производство, на строительные площадки. Там руководят нормальные казахи, которые говорят и по-русски, и по-казахски, для них вообще не сущест­вует проблемы «агашек». Я почему так говорю? Для меня не важно мнение че­ловека, который получил три государственные пре­мии, которые он на коле­нях выпрашивал сначала у Кунаева, потом у Назарба­ева. И наше поколение в подавляющем большинстве все такое.

Вы посмотрите, у нынешнего поколения нет государственных наград, зато у них есть свой бизнес. Они сами себя сде­лали. Они пробились. Они не сидят в казино, они с утра и до вечера пашут. И их нет смысла спрашивать о национальных пробле­мах, о вытеснении культур. Для них не существует та­ких проблем. Самые интер­национальные коллективы - это бизнес-коллективы. Потому что перед ними стоят вопросы эффектив­ности. Объединение по родоплеменному признаку - это архаизм. Очень жаль, что бизнесмены пока не го­ворят об интернационализ­ме. Очень жаль, что их нет в политике. Они должны говорить. А говорим много мы, не имея на то права. Но заговорят они, только если в стране с их молчаливого согласия случится какое-то потрясение.

- А оно случится?

- Давайте не будем далеко ходить за примерами. Возь­мем события в Урумчи. Вы слышали до недавних со­бытий о проблемах в регио­не? Нет, это закрытая тема. Более того, прошла неделя, и снова оттуда ничего не было слышно. А что, нельзя было просчитать, как будет раз­виваться ситуация? Что бу­дет, если закрывать уйгурс­кие школы? Если не давать развиваться языкам? У нас поднялся шум. Дескать, наши братья-мусульмане там страдают. Дайте им свободу! А как только речь заходит о Казахстане, гово­рят: нет, у нас будет только казахский язык. А разве не надо создавать условия для проживания тут русских, корейцев, чеченцев? Пони­маете? Мы сами себе про­тиворечим. Видя трагедию соседа, неужели не хватает ума экстраполировать этот опыт на наше общество?

А у нас говорят: не нравится - уезжай! У каждого этноса, дескать, есть великая родина. Это не решение проблемы. Это уход от нее. Люди хо­тят жить здесь. Давайте скажем: не дай Бог у нас случится нечто похожее на события в СУАР, особен­но с учетом нынешнего замалчивания некоторых проблем. Тем более что у нас были некоторые оча­говые проявления в про­шлом году. И опять эти проблемы не стали темой для обсуждения в обще­стве. Они были закиданы лозунгами, шествиями, массовыми танцами на Наурыз. Тему опять закрыли. Но она живет. Осталась обида. Осталась недосказанность. Ревность. Зависть. Злость. Чувство мести. Кто эту проблему изучает? Кто на­правляет такие процессы? Никто. Все закрыто.

Фото журнала «Единство в разнообразии»