Недавно один из местных телеканалов показал программу, посвященную проверке знаний школьников и, прежде всего, ставшему притчей во языцех ЕНТ. И устный опрос на улицах города, и ответы по телефону показали, что подавляющее число респондентов относится к тестированию негативно, костанайцы убеждены, что оно не дает объективной оценки знаний. 

Но я хотел бы подойти к этому вопросу с несколько иной стороны. Для меня представляется аксиомой, что развитие ребенка, его интеллектуальный потенциал, равно как умения и навыки, привычными нам формами тестирования проверяются, мягко говоря, очень косвенно. Остается проверка знаний. Но что считать знаниями? И какие знания считать демонстрирующими уровень подготовки школьника или студента?  

Вопрос не праздный. Очевидно, что доктор филологических наук, знаток казахской или, скажем, русской литературы 19-го века не справится с тестами, посвященными литературе латиноамериканской или болгарской. Точно так же, как и доктор исторических наук. Ибо нет знаний вообще, а есть знания вещей конкретных и всякий раз определенным образом ограниченных. И если в сфере математики, точнее даже – арифметики, необходимые базовые знания, по крайней мере, на школьном уровне, определить сравнительно несложно, то как быть с тем, что относят к гуманитарным знаниям? Не хочу повторять о необходимости чтения книг, а не зазубривании дат и имен. Я лишь о том, что сам выбор проверочного материала здесь чрезвычайно труден и субъективен. Почему школьник должен знать имена именно таких персонажей Пушкина и Толстого, а не иных? И почему он не может любить Абая, Есенина, Маяковского (и, соответственно, лучше знать их), а не Блока, Пастернака и Вознесенского?

Но дело еще и в том, чего мы ждем от тотальной «объективной» проверки знаний? И что же звучит в ответ на этот вопрос? Эта проверка нужна… чтобы  уберечься от необъективности оценок того, кто учит, - то есть учителя. Вдумайтесь только в этот тезис, ставший основой маховиков всех и всяческих проверок! Учитель, пусть и далеко не идеальный, пожалуй, впервые в нашей истории оказался (как класс, а не индивид) в положении подозреваемого. Но что же это за школа такая, что же это за образование, если оно основано на прямом недоверии к учителю? Как вообще можно отдавать детей в школы, если мы убеждены в том, что  не учитель, а лишь чиновник от образования (как бы тот не именовался) способен правильно оценивать знания ученика?

Да и что это за общество такое, если его молодую поросль пестуют учителя, не вызывающие доверия? И почему в таком случае следует ограничиваться лишь учителями? А разве судьи и представители многих других профессий всегда объективны? Так, может быть, уместнее и традиционную судебную систему заменить компьютерным разбирательством дел: закладываешь бумаги – и без проволочек получаешь то чей-то срок, то решение имущественного спора.

Да и  людишки, как таковые, сплошная морока. Почему бы не заменять поэтапно всяких-там специалистов и работяг чиновниками с компами. Глядишь – и взрастили бы новое племя чинокомпов, оказавшись «впереди планеты всей». Только не забудьте, что в этом ноу-хау есть и моя лепта. Как-никак, а автор сих строк тоже не лишен честолюбия.