Как выглядят госпитали для коронавирусников - взгляд из больничной палаты

Так получилось, что тему ковида я изучала изнутри. Как пациент, конечно. А потому не претендую ни на какие обобщения и выводы. Только впечатления, которые записывала практически все время. Но мне кажется, что взгляд из больничной палаты важен и нужен. Оттуда виднее и героизм медработников, и дырки системы здравоохранения. В общем, что получилось, то получилось.

 

Выписываюсь. Фото на память

До больницы

23 июля. Вторая неделя, как я заболела. Поначалу казалось: ерунда, вирус зацепил, но я молодая, здоровая, справлюсь. Но вскоре стало понятно, что вирус совсем не тот. Состояние не улучшалось. С одной стороны, могу дойти до туалета, есть и пить. Вроде бы даже лучше. Но, похоже, надежды, что «само пройдет», не оправдались. Одышка, тяжело говорить, сразу начинаю кашлять. Понимаю, что пришла пора вызывать скорую.

Скорая помощь приехала поздно вечером, в начале одиннадцатого. Примерно через три часа ожидания. Удивительно быстро, промелькнуло у меня в голове, мысль была без всякого сарказма - на него не было сил, да и к тому времени много историй слышала про бесконечное ожидание скорой помощи. В эти дни все было очень жестко. Мне кажется, самый пик.

 - Собирайся, поехали. Если место будет, определят, - сказал мне фельдшер.

Я быстро собрала в сумку все, что попалось на глаза. По какой дороге и куда мы ехали, не знала. Тяжело было ориентироваться в пространстве, постоянная отдышка и кашель, от которых кружилась голова, любознательности не прибавляли. По приезде на место я поняла, что мы в городе Тобыле и провизор находится на базе психиатрической больницы.

 Как встретил «Ковид-2»

В приемном покое госпиталя, который, судя по всему, назывался именно так, меня встретили молодая доктор и две медсестры. Как бы плохо мне ни было, я обратила внимание на перчатки врача - в них скопился пот. В те дни стояла жуткая жара. Запотевали и защитные очки. Заполнять ручкой мою историю болезни явно было трудно. В защитном костюме врач плохо слышала, что я говорю. А громко я при всем желании говорить не могла - душил кашель. Замерили температуру, сатурацию, давление. Дальше медсестры начали думать, куда меня определить. В палатах, где новенькие - это те, кто на лечении меньше трех дней, мест уже нет. В палаты стареньких, где проходят лечение те, кто лежит больше трех дней, тоже нельзя, потому что они могут заразиться от меня. Было решено определить меня в изолятор.

Изолятором было небольшое подсобное помещение, с большим окном и множеством каких-то кастрюль и тазов с маркировкой: «для стирки чумных костюмов», «для медсестер», «для врача». Мне стало непередаваемо жутко. Это первый раз, когда я попала в больницу. Понять и описать свои чувства сложно, я отчетливо понимала только, что очень хотелось спать и была слабость. Но уснуть не могла, внутри был мандраж. Так и лежала, глядя в потолок.

В палату попадал свет от уличных фонарей. Пару раз заходила бабушка, она явно была пациентом провизора. Что-то невнятно спрашивала и трогала мои ноги. Позже я узнала историю самой бабушки и причину ее поведения.

В 6 утра зашла медсестра и сделала мне укол, после поставили систему. Снова замерили давление, сатурацию и температуру. Пришла лаборант и взяла мазок из носа и горла, это было то самое ПЦР-исследование, результатов которого, кстати, мне узнать так и не довелось.

Систему поставили при поступлении в госпиталь. Затем, после перерыва, возобновили этот метод лечения

- О, уже молодые начали поступать, - отстраненно прокомментировала лаборантка в процедурном, куда меня отправили сдавать кровь.

Стало совсем страшно.

На второй день меня перевели из изолятора в общую палату. Стало морально легче. В отделении № 5, в котором я лежала, было 9 палат: две большие на 8 койко-мест, 5 - четырехместных, одна - на две кровати. Еще одну палату организовали в холле, там было шесть коек. Ну и и одиночный изолятор. Когда я поступила, койки были заняты все. Чуть позже народ стали переводить: с подтвержденным анализом - в ковидный госпиталь, кого-то выписывали.

Кормили в провизорном госпитале полноценно и вкусно

Вообще, врачи были не очень разговорчивы. Видимо, загружены под завязку. Медсестры пообщительнее, за что я им, честное слово, очень благодарна. Там очень важно с кем-то осведомленным говорить. Как мне пояснила медсестра, всех с симптомами пневмонии лечат по одному протоколу, который утвержден минздравом. Мне лично четыре раза в день кололи антибиотик, еще один раз давали в таблетках. Кроме этого, полагались разжижающий кровь препарат и противоязвенное средство - как я понимаю, чтобы уменьшить вредное действие лекарств на желудок.

Что было в системе, не знаю. Поначалу поставили мне ее один раз при поступлении. Через пару дней на плановом обходе я сказала заведующему отделением, что систему не делают. Видимо, лекарства не было, а потом оно появилось. Системы возобновились.

Дышать кислородом при помощи концентратора - обязательная процедура для всех

Еще всем полагалось дышать по 15-20 минут кислородом через концентратор или из кислородного баллона через канюлю. На все женское 5-е отделение была всего одна канюля. Дышали через нее больные с разной степенью тяжести болезни, просто нужно было протереть влажной антибактериальной салфеткой.

А еще обитателям нашего отделения предписывалась обязательная дыхательная гимнастика. Медсестры раздали всем пациентам методички и заставляли больных вставать утром и днем на упражнения. Хорошее, кстати, дело. Кроме того, что легким это нужно, психологически настраиваешься на борьбу с болезнью. И депрессия отступает.

Госпитальные будни

Первые дни моего пребывания в отделении царило великое переселение пациентов из палаты в палату. Тех, кто «полегче», к таким же. И те, кто «потяжелее», по такому же принципу.

Так выглядит стандартная палата в провизорном госпитале «Ковид-2»

Позже была собрана палата тех, чей ПЦР-анализ подтвердил Covid-19. Росло напряжение, люди были в шоке от этого всего. У кого-то шел уже 15-й день пребывания в стационаре, состояние улучшилось, и они готовились на выписку, а тут их ошарашили такой информацией.

В шоке были и те, чей ПЦР оказался неподтвержденным. Эти жаловались и переживали, что две недели ели и пили за одним столом и пользовались общей больничной утварью с ковидными больными.

Медсестры старались успокоить всех. Вообще, кому-кому, а сестричкам - низкий поклон. У нас на самом деле отношение к пациентам было отличное. Повезло нам всем.

 В горбольницу

На четвертый день моего стационарного лечения, после утреннего обхода, врач отправил меня и еще несколько человек на компьютерную томографию легких в Костанайскую городскую больницу. Выехали в начале шестого вечера. Вообще было ясно, что понятия рабочего дня смещены - не удивлюсь, что томограф и ночью работал.

Едем на машине в горбольницу. Водитель защищен занавеской из полиэтилена

Машина - такие раньше в скорой ездили. Внешне не радовала, но внутри достаточно удобно. Видимо, ради безопасности водительское место от салона отделяла полиэтиленовая пленка на скотче.

Когда мы оказались внутри городской больницы, которая в эти дни работала исключительно как ковидный госпиталь, я была в шоке от того, что увидела. Медицинский персонал тут работал не в «чумных» костюмах, а в халатах, штанах и бахилах, которые, по моим ощущениям, были сшиты из ткани для детских пеленок. На лице были не респираторы защитные, а обычные марлевые повязки. На голове - колпаки. Так были одеты все, кто проходил мимо, и все, кто был в кабинете, где нам делали КТ.

Провизор в городской больнице - так были экипированы медики, когда нас туда привезли

После этого я поговорила с нашими медсестрами и рассказала, что меня поразило. Медперсонал только грустно улыбался.

- Это ты еще многого не заешь, - шепнула одна из сестричек. - Мы об этом не рассказываем. Запрещено. Да и что людей пугать.

И она рассказала, что, например, в нашем отделении у медперсонала нет шапочек к противочумным костюмам, и на голову они надевают бахилы.

В этот же день я разместила информацию на своей странице в Instagram, попросила ребят помочь денежными средствами, кто сколько может, и на следующий день общими усилиями купили 900 шапочек. По деньгам это сущие пустяки - тысяч 10 или немного больше.

Помощь медикам. Ребята закупили шапочки на 10 800 тенге. До того медсестры на голову надевали бахилы

Наши сестрички обрадовались, по-моему, не столько самим шапочкам, сколько вниманию.

- Знаешь, для нас каждая мелочь и внимание - это бесценно, все привыкли только требовать, - сказала дежурившая в тот день Светлана.

 Просто люди

Они разные. Одни в болезни паникуют. Другие поражают оптимизмом. У нас палата была, как на подбор, веселая, хотя женщины практически все в возрасте. Я подружилась с потрясающей бабушкой Лидой, которая живет в п. Качар, в свои 84 года ездит на велосипеде на дачу, делает завивку и в целом любит модничать. Она рассказывала истории из детства и вспоминала войну, давала советы и наставления, а я угощала ее фруктами и чаем. Потом бабушку Лиду выписали, стало грустно.

Часто в коридоре были слышны крики - это женщины ругались на ажеку, которая заходила к ним в палату, чьи-то вещи брала, трогала, убирала в свой пакет. Ту самую, которая меня напугала в первый день. Она смеялась, ругалась. Бывало, что вела себя вполне адекватно, можно было что-то у нее узнать про жизнь и поговорить с ней. К сожалению, имени ее я не узнала. Все так и называли ее «ажека».

Знаю, что она проработала много лет педагогом, у нее есть сыновья, которые положат ее в другую больницу, когда ее выпишут из этой. Ну или просто закроют в комнате. Когда ажека становилась буйной, ей делали укол, она засыпала. Она собирала вещи в пакеты, садилась на скамью в коридоре отделения и просто смотрела на всех. Жаль ее было до боли, но я не могла ничего сделать, кроме как поговорить с ней о чем-то, угостить фруктами и ходить с ней под ручку по отделению. Она смеялась и гладила меня, что-то говорила на казахском и гладила. Через пару дней ажека не почувствовала, что ей надо в туалет, а когда санитарки начали ее мыть, кусалась и кричала. На следующий день ее забрал сын.

 Ковид? Не ковид?

Мне становилось заметно лучше, появилось обоняние, почувствовала вкус еды, кашель был уже не такой звенящий, систему уже не ставили. Пациенты, прошедшие 15-дневный курс лечения с диагнозом «пневмония», выписывались. Тех, чей ПЦР оказался положительным и чья КТ показала большой процент поражения легких, перевели в ковидный госпиталь, где курс лечения будет жестче.

Два раза в день - измерение температуры, давления и сатурации

Видеть слезы женщин, которые узнают об этом совершенно спонтанно, тяжело. О результатах моих анализов врачи ничего конкретного сказать не могли. «Ждем. Много людей. Будет готово, придет», - примерно таким был ответ врачей при ежедневном обходе по утрам. Развлечением были книги, наблюдение в окно за гуляющими во дворе пациентами психбольницы, которые обитали изолированно и жили своей, отличной от нашей жизнью, попытки поймать сотовую связь у окна в телефоне, чтобы ответить родным в WhatsApp, дыхательная гимнастика. Я старалась больше ходить, меньше лежать.

Пребывание с каждым днем становилось все больше в тягость, хотелось подышать свежим воздухом, прогуляться по улице. На десятый день, при обходе, я попросила врача, которому так и не предоставили данные по моим ПЦР-анализам и результаты КТ, выписать меня. Сказала, что опасаюсь заразиться от вновь поступающих больных. Выписывать меня отказались, но сказали: если я уверена в том, что мне стало лучше и в дальнейшем хуже не станет, я могу написать расписку. После чего мне дадут выписку, но результатов я так и не узнаю.

Труд санитарок заметен не всем

Я так и сделала: написала расписку на имя главного врача провизорного отделения «Ковид-2», где сообщила, что претензий к персоналу не имею и сама несу ответственность за свое здоровье. Я не врала. Действительно, претензий не имею. Изрядная доля бардака, конечно, во всем этом присутствует, но врачи и медсестры, у меня сложилось ощущение, делают что могут. Откуда тогда бардак? Похоже, это вопрос, на который нужно отвечать, четко анализируя ситуацию. Боюсь, с ковидом мы еще встретимся.

Я так и не узнала, был ли у меня коронавирус. Две недели лечилась амбулаторно, находясь на карантине. И вышла на работу. Всем здоровья!

 Фото автора