РАБОТАТЬ ВМЕСТЕ, НО ТАБАЧОК ВРОЗЬ

Страсти вокруг проекта Земельного кодекса РК пошли на убыль. Правительство, используя все возможности казахстанского законодательства, «продавило» через Парламент вариант этого очень важного документа. Подпись главы государства, которой окончательно закрепляются все проекты законов, навряд ли заставит себя долго ждать. И тогда можно будет сказать, что в Казахстане рыночные реформы получили свое завершенное правовое оформление. Правда, это еще не означает, что в нашем обществе до конца осознали смысл содеянного. Это показала недавняя дискуссия по поводу того, вводить ли частную собственность на земли сельхозназначения или нет.

Кому нужны латифундии?

Казалось бы, такое простое и понятное слово «хозяин», а поди ж ты – уже не один десяток лет спорим, что оно подразумевает. Куда проще быть хозяином своей одежды, мебели, автомобиля. А если это завод? Или, например, определенное количество гектаров плодородной земли? Штаны износил - можешь новые купить, если деньги есть. Если нет – заштопай и ходи в старых. Кого тут винить? А если завод встал? По причине изношенности оборудования или отсутствия присутствия рынков сбыта для выпускаемой продукции. Тут без штанов можешь оставить не одну сотню работников. Да что там без портков, без хлеба люди останутся. Кого будут винить? Хозяина.
На селе в этом смысле немного легче. Крестьяне себе еду привыкли добывать непосредственно от объектов природы: небольшого участка земли, скотинки в собственной сараюшке. Если уж какие излишки образовались, так везут в город. Менять на деньги. Чтоб одежды прикупить да обстановку в доме оформить. Такой вот круговорот сала и денег в природе получается.
Но этого для жизни обычно мало. Хочется, чтоб все было как у людей. У тех, что в городе. А раз так, то и объединяться надо с односельчанами. Для совместного труда, который гораздо производительней, а значит и денежней. Тем более, что земли у нас не ахти какие плодородные, да и климат далеко не субтропический. Не то чтобы 2-3 урожая в год можно было снимать, а того гляди - и без одного единственного можешь остаться. Потому и приходится брать количеством распаханных площадей. И где уж тут до единоличного ведения хозяйства. В прежние времена, когда Казахстан чуть ли не полсоюза кормил, на помощь деревне механизаторов из города направляли, а чтоб все зерно успеть на элеваторы вывезти - посылали солдатские автобатальоны.
Но Союз скончался, и кое-кто затосковал по бескрайним ковыльным степям. Рыночные реформаторы сказали: «На фига нам зерна так много – поделим изуродованные плугом земли между деревенскими и пусть что хотят, то и делают». На озабоченный вопрос оппозиции по поводу возможности казахстанцев однажды остаться без прокорма отвечать никто не собирался. В итоге землю с грехом пополам условно поделили.
Однако, что теперь с ней делать без техники и в одиночку, никто понятия не имел. Хорошо, нашлись отдельные бывшие директора совхозов, которые так прикипели к родной земле, что взяли на себя смелость не выполнять безумные указания «сверху» и, объединив крестьян в товарищества или кооперативы, сохранили коллективность. И как бы ни было трудно в условиях разрухи смогли уберечь свои поселки и сельхозтехнику.
По пути объединения людей пошли и новые капиталисты, решившие вкладывать свои деньги в аграрный сектор. Все они когда-то так или иначе были связаны с селом и назвать их авантюристами, безумно закапывающими свой первоначальный капитал в неплодородную казахстанскую землю, было бы преждевременно. Наверняка, они руководствовались не только мистической привязанностью сельского человека к дышащей вольной жизнью земле, но и вполне прагматичными расчетами получения прибыли от вложенных денег.
Навряд ли в условиях Казахстана товарообмен между городом и селом в том объеме, который смог бы обеспечить продовольственную безопасность страны, могут обеспечить мелкие крестьянские хозяйства. Поэтому, когда уже в рыночных условиях кто-то стремится создавать крупные сельхозформирования, то это не только и не столько проявление свойства капитала к собственному преумножению, сколько следствие стремления к достижению необходимой экономической эффективности производства. То есть, наличие в Казахстане крупных хозяйств на селе – это объективная необходимость. Это к вопросу о природе и перспективах теперешних так называемых латифундий, судьба которых стала главным предметом споров вокруг принципиальных положений проекта Земельного кодекса РК.

Труд должен быть «в законе»

Но в связи с концентрацией сельхозпроизводства возникает другая объективная проблема, над решением которой бьются уже несколько веков. Причем, зачастую бьются в прямом смысле. Дело в том, что как только конечный продукт любого производства становится результатом коллективного труда, так появляется необходимость справедливого распределения доходов от его продажи между всеми участниками трудового процесса. Эту процедуру всегда брал на себя собственник средств производства. Только он мог объективно соотносить доходы с расходами и потому подкрепил эту процедуру законодательно правами собственника. О том, какие коллизии между собственниками и наемными работниками по поводу справедливости распределения возникали, лишний раз напоминать нет необходимости. Хотя, глядя на нашу сегодняшнюю реальность, иногда и надо бы. Особенно после того, как министр труда и социальной защиты г-жа Карагусова недавно заявила депутатам мажилиса, что профсоюзы не имеют право вмешиваться в хозяйственную деятельность предпринимателей. Она, видать, еще не научилась разбираться в тонкостях перехода хозяйственной деятельности в управление трудовыми отношениями между работодателями и наемными работниками. Для цивилизованной регуляции которых и создаются профсоюзы.
Но не будем ее винить. Она вышла из прежней системы. Когда государство регулировало все отношения. И хозяйственные, и трудовые. Так было проще. Противоречия между коллективным характером труда и частной формой присвоения его результатом у нас решили незатейливо. После Октябрьской революции право собственника передали государству, которое, в свою очередь, установило систему должностных окладов, слегка разбавив премиальной системой. Конфликтность действительно была сглажена, но и экономическая мотивация труда поощрялась слабо.
Рыночные реформы в постсоветский период призваны были максимально заинтересовать работника в труде. Дескать, теперь ты можешь работать только на себя и все зависит только от тебя. Дерзай! Так-то оно так, ну а если у тебя нет денег открыть свое дело? Или ты его начал, но не выдержал конкуренции? Это означает, что ты опять к кому-то нанимаешься и опять частично работаешь «на дядю».
Такая ситуация у нас складывается во всех сферах экономики. В том числе и на селе. Казалось бы, реформы наделили всех граждан частью национального достояния. Горожане получили ПИКи, сельчане – земельные доли. Но все это оказалось весьма условным. В результате - все это условное достояние опять сконцентрировалось в отдельных далеко не условных руках, дав им надежную индульгенцию получать вполне реальные доходы от приобретенной собственности. Правда, если хозяева ПИКов получили «дырку от бублика», то владельцы права пользования земельными долями могут еще рассчитывать за субаренду земли получить хотя бы натуроплату. Или самим работать на полученной земле. Таким образом, давно уже нужно признать тот факт, что попытки государства сделать всех граждан мини-капиталистами с треском провалились. Причин такого исхода много. Это тема другого разговора. Но сейчас очень важно понять значение трудового законодательства для регулирования отношений между работодателями и наемными работниками. А поскольку этот процесс достаточно сложный и мобильный, то и профсоюзы должны играть в нем большую роль. Ибо по судам работник не находится. А это означает, что конфликты будут уходить вглубь и однажды они вырвутся на поверхность с последствиями, печальный опыт которых наша страна уже имеет.

А можно без конфликтов?

Ясно теперь и другое – экономика не может нормально функционировать в условиях применения радикально отличающихся принципов. Если земля находится в собственности государства, то оно и должно брать на себя ликвидацию всех возможных рисков по ее использованию. Равно как и регулировать все экономические отношения между всеми субъектами в аграрном секторе. Такое было возможно еще в прежней системе, если бы сохранили прошлую организационную структуру (совхозы или госхозы), но предоставили им максимальную финансовую свободу. Если же село перевели на свободные рыночные отношения, то земля должна быть в частной собственности. Причем она не должна дариться. Ибо подарок навряд ли когда-то превратится в капитал. Потому как это требует больших человеческих усилий, и владелец подарка не всегда к их реализации готов. Это означает, что скоро он освободится от земли. Либо продаст, либо у него заберут по причине бесхозности.
То состояние, до которого дошла сельская экономика после нескольких лет невнятного в этом смысле «реформирования», уже не-разумно исправлять прямым управлением государства. Тем более, что в землю частники уже вложили свои капиталы и труд, и с полным основанием можно сказать, что они заработали право не только дальше ею пользоваться, но и распоряжаться. Что же касается безземельных сельчан, то главной заботой государства должны стать создание цивилизованных трудовых отношений между собственниками и наемными работниками. Как бы это ни звучало цинично, но действительно – сама жизнь определила, кому на селе кем быть. Вполне возможно, что после принятия Земельного кодекса РК начнутся процессы, требующие судебного разбирательства. Готовы ли наши суды достаточно компетентно и оперативно разрешать хозяйственные споры? Чтобы они не успевали перерастать в далеко не цивилизованные формы.
И еще одна проблема, которую государство должно решать последовательно. Исходя из рыночных принципов ведения экономики. Кстати, в последнее время такое понимание в Казахстане проявляется. Речь идет о содержании социальной сферы на селе. Оно должно быть таким же, как в городе. На бюджетной основе. И власть в поселках должна быть отделена от местных земельных собственников. Тогда и наемные работники многие конфликты смогут решать, опираясь на местные государственные структуры или органы самоуправления.
И последнее. Когда депутаты согласились принять проект Земельного кодекса в первом чтении, то они в принципе согласились с введением института частной собственности на земли сельхозназначения. Суть дальнейшей дискуссии заключалась в том, чтобы его введение провести безболезненно. В любом случае, этот переход будет проходить непросто. Хотя уже можно констатировать, что он фактически произошел. Но если депутаты совершенно справедливо говорили о предполагаемых обидах тех, кто останется без земельных долей, то навряд ли кто-то задумывался о последующих конфликтах между собственниками. Они уже сегодня дают о себе знать. Хотя бы в создании различных партий. Ведь каждая из них считает, что именно она представляет в политике истинные интересы сельчан. И это не просто борьба амбиций. За ними стоит разница экономических интересов. Будут ли собственники «есть» друг друга или поделят сферы предпринимательства? Места на рынке, конечно, всем хватит. Вот только смогут ли они договориться о цене? Да к тому же в эти конфликты обязательно будут втянуты наемные работники. Хотя ведь и в прежние времена на деревне к своим соседям особой симпатии не питали, да и «конторских» за глаза на чем свет костерили. Что, впрочем, не мешало на свадьбы полсела приглашать и после первой же чарки объясняться в любви до гроба.

Евгений Шибаршин