[an error occurred while processing this directive]
ГОРЕ ГОРЬКОЕ ПО СВЕТУ ШЛЯЛОСЯ…
103 населенных пункта области могут исчезнуть с лица земли. Последнее слово
за областными чиновниками, которые с минувшего вторника проводят окончательную
"зачистку" этих сел и аулов
Свою "зачистку" в минувший вторник провели журналисты "Нашей
Газеты" в Мендыкаринском районе. Объект внимания - село Раскуль в шести километрах
от райцентра. Близость цивилизации пусть не смущает читателей. Это в Костанае
грязный городской снег плавился под лучами мартовского солнышка. Вокруг Раскуля
он сверкал ослепительной белизной, а колючий ветер шевелил седые космы поземки.
Полтора километра пути от автотрассы до руин поселка оказались чередой сугробов
метровой высоты. "Нива" при двух включенных мостах ткнулась в первый
и испуганно взвыла. Решили преодолеть пространство пешим ходом, утопая по колено
в снегу…
Раскуль родом из Столыпинской реформы начала прошлого века. Странное свое название,
по мнению старожилов, берет от озера, в берега которого когда-то вросли первые
пластовые землянки переселенцев. Именовалось оно Оразколь - озеро Ораза - отсюда
и русифицированное Раскуль. Место было выбрано со вкусом: озеро и по сей день
кормит народ карасями, а вокруг - сибирские черноземы, березовые колки вперемежку
с сосновыми борками. Вода в колодцах и по сей день для питья пригодная. До целинной
эпопеи пережил Раскуль коллективизацию, был колхозом. Потом стал отделением Боровского
совхоза. Умирать надумал в семидесятых прошлого века, когда попал в разряд "неперспективных"
сел. Но не успел: политика партии развернулась на 180 градусов, и "кто был
никем", тот становился всем. "В год строили по 50 квартир, имели собственный
мощный кирпичный завод - все села отстраивались заново", - вспоминает бывший
в ту пору директором "Боровского" Рафаил Файзулин.
Раскуль отстраивали с размахом, на перспективу. Кроме жилых домов поставили новую
школу, клуб, котельную, баню. Везде - центральное отопление. Заново построили
ферму направленного выращивания на 1800 племенных телок. Улицы и территорию фермы
покрыли асфальтом… Сегодня от сотни дворов осталось восемь. Кругом руины и высокие
пни от полувековых кленов и тополей.
Кирпичный дом в начале улицы. В сравнении с оставшимися, выделяющийся ухоженностью.
Над трубой - веселый дымок, на крылечке - овчарка с тремя пушистыми щенками. Знакомимся
с хозяином: Сергей Берестень. Полтора года назад приехал из Рудного, где дипломированный
механик остался без работы. Вернулся в родительский дом - его отец был в Раскуле
управляющим отделением. Вообще фамилия Берестеней для села знаковая - их и сегодня
здесь чуть ли не половина…
- Мать перевезли в Боровское поближе к здравоохранению, сын Владик живет с нею
и ходит в первый класс. А мы с Людмилой создаем здесь базис, - рассказывает Сергей.
- Два десятка свиней, две коровы, другая живность - есть, где развернуться. Неподалеку
- старший брат с семейством хозяйство ведет. Даже если все остальные уедут, мы
здесь останемся. Здесь вполне нормально можно жить - сам себе хозяин. Вода в колодце
хорошая, печку топим только березовыми дровами - березовая зола в хозяйстве незаменима.
Электричество имеется, в телевизор регулярно заглядываем…
- Ну а как заболеет кто зимой при ваших занесенных снегом дорогах?
- На тот случай у старшего брата лошадка с саночками, а до райбольницы шесть километров
- нет проблем.
- Выгодно заниматься подсобным хозяйством?
- По нашим расчетам должно получиться нормально…
- Подзаработаете, а потом снова в город?
- А что там делать? Мы там квартиру оставили без сожаления. Зиму пережили благополучно,
а летом отсюда тем более уезжать нет смысла - природа вокруг красивая. Вот только
бы развалины поубирать…
На другом конце бывшей и теперь единственной улицы обретается семейство Бондаренко.
Глава - бывший совхозный сварщик, а теперь пенсионер Виталий Александрович. Супруга
предпенсионного возраста, два сына 18 и 36-и лет. Все живут на 6 тысяч тенге пенсии.
Ни кола, ни двора. Ни курицы, ни мухи. Свой дом разобрали на кирпичи и продали.
Перебрались в соседский. По весне хозяева грозятся приехать из Боровского и дом
разобрать на стройматериалы.
- И где жить будете? - интересуюсь у главы.
- Дык хто его знат, - скребет семидневную щетину собеседник, - надысь аким приезжал,
сказал сами решайте. На государство никакой надежи, кинули нас тут…
- Видимо переезжать будете?
- Надо бы, да денег нет.
- А чем вы тут занимаетесь?
- Летом рыбу ловим. А зимой?
- А чем зимой можно заниматься? Ничем не занимаемся…
- Как? Вот так ничем и не занимаетесь?
- Ну-у, телевизор смотрим, клуб то давно развалили…
- Я о работе, о деле…
- А какая зимой работа?
Два дома - два полюса одного Раскуля. Один со знаком "плюс", другой
- огромный "минус". Как ни пытался, так и не смог представить: три здоровых
мужика целую зиму пялятся в телевизор. Раз в месяц - пенсия, которая на несколько
дней, по словам соседей, повышает семейству градус жизни. И при том искренняя
вера: кто-то должен приехать и обустроить им жизнь. Тот случай, думается, когда
никто никому ничего не должен.
Владимир Катков