[an error occurred while processing this directive]
МИНИСТЕРСТВО ИНФОРМАЦИИ ИЛИ МАНИПУЛЯЦИИ?
В начале сентября в Мажилис Парламента РК поступил правительственный проект Закона «О средствах массовой информации». Его разработчики в пояснительной записке заявили, что данный законопроект подготовлен «в связи с острой необходимостью дальнейшего совершенствования законодательной базы в сфере деятельности средств массовой информации с целью дальнейшего обеспечения конституционного права граждан на свободу слова, получения информации, а также правового регулирования информационной безопасности личности, общества, государства». Но так ли все на самом деле?
Власть слова
21 октября министр информации Сауытбек Абдрахманов представил проект этого закона на заседании рабочей группы комитета Мажилиса по социально-культурному развитию. В своем выступлении он, в частности, заявил, что понимание прессы в качестве «четвертой власти» ведет к «замене социальной роли СМИ на манипулязационную». Г-н Абдрахманов сказал: «Мы, конечно, против недооценки роли прессы, но и против ее переоценки. Нет и не бывает четвертой власти, власть одна» («Панорама», 24.10.03).
Данный вывод не остался без внимания казахстанских СМИ. Причина быстрой реакции журналистов навряд ли заключается в их боязни потерять власть. Всем понятно, что владение умами куда мощнее, чем наличие у чиновников огромных властных полномочий и боеспособных карательных органов, помогающих эту власть удержать. Скорее всего, представители масс-медиа обеспокоены поведением некоторых представителей государства, которые подобными оценками роли СМИ хотели бы усыпить бдительность общества и лишить его эффективного противовеса в лице свободной прессы, способной сдерживать разгул корпоративных интересов бюрократии. В данном случае заинтересованность журналистов в свободе слова совпадает с интересами общества.
Однако проблема гораздо шире. Заключается она не в обострении заурядного «конфликта интересов» отдельных групп людей. Я не зря привел в начале статьи подробную цитату о мотивах, заявленных разработчиками названного законопроекта. Не знаю – осознанно или нет, но в ней отражено объективное противоречие, существующее в самой природе «свободы слова». С одной стороны, есть необходимость обеспечить возможность любому гражданину заявить вслух все, о чем он думает, с другой – в ходе реализации этой возможности он не должен причинить вред. Министерство информации, представив проект нового Закона «О средствах массовой информации», поясняет, что оно руководствуется побуждением при помощи законодательства решить обе эти проблемы: сохранить право на свободу слова и обеспечить информационную безопасность.
Игра словами
Поскольку для журналистов возможность пользоваться свободой слова это необходимое условие их профессиональной деятельности, то именно они, прежде всего, дают оценку тому, как государство ограничивает меру этой свободы. Результат их подсчета всех «за» и «против» в данном законопроекте говорит не в пользу «дальнейшего обеспечения конституционного права граждан на свободу слова». Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что среди журналистов по этому поводу нет единодушия. Например, участники «круглого стола» в Астане этот законопроект в целом одобрили. Однако, на прошедших через несколько дней республиканских публичных слушаниях его подвергли жесткой критике. Министерство информации свое участие в данных слушаниях ограничило направлением лишь заявления собственной пресс-службы. В нем одного из организаторов данного мероприятия – Фонд защиты свободы слова «Адил Соз» – оно обвинило в том, что те «с упорством, достойным лучшего применения, ведут компанию по дезинформации общества о сути нового закона». Там же заявлено о массе «неточностей, передергивании фактов, которые приобретают характер давления на общественное мнение».
Согласитесь – обвинение достаточно серьезное. Что говорит о высоком накале страстей в данной дискуссии. Если бы температура поднималась по причине обострившегося приступа амбициозности отдельных граждан, больных политиканством, то можно было бы не обращать внимание на подобного рода колкости. Однако, при внимательном прочтении данного законопроекта, там действительно обнаруживаешь не только усиление позиций по «правовому регулированию информационной безопасности», но и достаточно много несуразностей, которые рождают сомнения по поводу достаточной компетентности авторов обсуждаемого документа.
В качестве примера можно привести выдержку из статьи 10 («Учредитель собственника средств массовой информации»). В пункте 2 записано: «Учредитель может выступать в качестве собственника средств массовой информации, организации, осуществляющей его выпуск, выход в эфир, главного редактора, распространителя». Вы что-нибудь поняли из этого набора слов? Очевидно, авторы этого положения имели ввиду, что учредитель может быть собственником СМИ, он же может быть и редактором, и распространителем. Но если читать буквально, с учетом знаков препинания, то можно понять и так, что учредитель может быть собственником (?!) главного редактора.
Не знаю, какие негативные последствия возможны от такой редакции данного пункта, в случае его принятия в таком виде законодателем, но есть несуразности, которые могут иметь вполне определенный результат. Например, по причине того, что я готовлю еженедельные передачи телепрограммы «Ре-Акция» только на русском языке, выпуск ее, равно как и работа всей телекомпании «Алау» могут быть приостановлены. Наверняка авторы данного законопроекта возмутятся такой трактовкой результатов их умственного напряжения и опять будут говорить о «дезинформации общества» и «передергивании фактов». Дескать, мы ведем речь не об одной, а обо всех передачах за неделю, объем которых «на государственном языке по времени не должен быть менее суммарного объема передач на других языках».
Я охотно верю вам, уважаемые господа-законоразработчики. Однако то, что вы говорите, увы – из составленного вами проекта не вытекает. Ведь вы не отделяете «телепрограмму тематическую» от «программы телевещания». Вы телевизионное средство массовой информации в статье 1 (п. 34) определяете как «периодически обновляемый результат интеллектуальной или иной деятельности, создаваемый в форме … телепрограммы». А ведь сегодня «результат интеллектуальной деятельности» телевизионных СМИ не одна программа, как у вас записано, а множество тематических телепрограмм, выходящих в форме передач. В вашем документе, понятие «программа» размыто, но его применение в нескольких статьях таково, что можно понять его как «тематическая программа». А это значит, что жди именно тех правовых последствий, о которых я говорил.
Вообще говоря, анализ любого законодательного акта для неискушенного в юридических тонкостях читателя дело достаточно скучное. Возможно, именно этим объясняется отсутствие большого интереса к названному законопроекту у многих журналистов. А если уж кто-то и спрашивает их мнение, то вполне резонно слышит от них положительную оценку. Во всех публичных обсуждениях отрицательное отношение к нему демонстрируют юристы, занимающиеся изучением практики применения действующего сейчас Закона «О СМИ». Именно они чаще видят возможные отрицательные последствия для свободы распространения информации, вытекающие из некоторых статей нового законопроекта. Поэтому-то они и отнеслись, мягко говоря, «настороженно» к законодательному расширению прав Министерства информации по надзору (правда, записанному как «мониторинг») за соблюдением данного Закона и приостановлению деятельности СМИ. Если даже при составлении проекта такого важного закона было допущено достаточно много юридических ляпов, то где гарантия, что их не будет во время принятия решения по инициированию закрытия СМИ? Ведь даже выполняя поручение главы государства по улучшению механизма правового регулирования отношений между собственниками СМИ и редакционным коллективом в интересах снижения давления «олигархов» на журналистов, умудрились и тут все представить так, что вроде бы проблему решили, однако все осталось как прежде.
Речь идет о том, что в прессе не раз звучали требования о предании огласке имен собственников казахстанских СМИ. В проекте нового закона есть положение о том, что в выходных данных должно быть указано «наименование собственника средств массовой информации» (ст. 20). Вроде бы проблему решили. Однако появилось другая категория – «учредители собственника». Разумеется, с правами «отчуждать, передать юридическое лицо-собственника, осуществляющего выпуск, выход в эфир средства массовой информации, как имущественный комплекс, в доверительное управление другому лицу». Вот кто в данном случае является реальным собственником. Какой собственник СМИ, имей он хоть тысячу юридических лиц, выпустит газету или телепередачу, если не располагает имущественным комплексом? Но новый закон не требует указывать в выходных данных имен учредителей собственников.
У свободного слова один посредник – пресса.
Что же касается расширения прав и ответственности журналистов, о чем тоже критически отзывался Президент страны, то отдельные новшества, которые вызывают умиление у части журналистской братии, должны померкнуть при одном упоминании, что Гражданский кодекс уже сейчас предусматривает ответственность журналистов независимо от наличия их вины, если они не докажут достоверность опубликованных сведений. И в тоже время в проекте нового закона кроме общей фразы не предусмотрено никакой меры ответственности государственных чиновников за отказ предоставить информацию. На что могут в этом смысле надеется журналисты, если фактов игнорирования отдельными высокопоставленными чиновниками даже запросов депутатов Парламента РК сейчас большем чем достаточно.
При такой ситуации невольно задаешься вопросом: а нужно ли вообще принимать новый закон о СМИ? Не лучше ли внести в уже существующий отдельные поправки, которые сегодня не вызывают ни у кого вопросов? Понять министерских сотрудников можно: им дано поручение главы государства и его нужно выполнять. Но тогда надо делать это более профессионально. Неужели не ясно, что при обеспечении государством права граждан на свободу слова, получение и распространение информации нужно использовать уже зарекомендовавшие себя во всем мире такие институты правового государства как прокуратуру и суд? И почему в Казахстане между гражданами и органами правосудия нужно ставить такого посредника, как министерство информации? К которому, как магнитом, может притягивать несостоявшихся журналистов, недоучившихся юристов или начинающих менеджеров.
Однако, если бы при выстраивании взаимоотношений между прессой и государством причины всех «проколов» крылись только в чьем-то непрофессионализме. Равно как отдельных чиновников, так и журналистов. На мой взгляд, люди, находящиеся сегодня у власти хотели бы, чтобы в прессе сейчас было больше положительной информации. Дескать, чаще нужно писать, говорить и показывать о достижениях, а не о проблемах. В условиях подготовки к очередным президентским выборам такое желание вполне объяснимо. Но уж больно хочется некоторым чиновникам критические материалы в прессе выдавать за нарушение «информационной безопасности» страны, за расшатывание политической стабильности, мира и согласия. Они-то и стремятся к обеспечению себе необходимой правовой базы для управления всем информационным потоком. А не будет ли это опять же той самой манипуляцией, от которой министр информации так хотел уберечь прессу?
Давайте зададим себе очень простой вопрос: какая стабильность лучше? Построенная на темноте и невежестве народа или на вполне осознанных действиях всех граждан, имеющих возможность принимать объективно обоснованные решения? Наверное, второй вариант лучше. Однако, дело в том, что он не возможен без всесторонней правдивой информации. Не собираюсь оправдывать ложь в некоторых публикациях журналистов. Но сомнительных выводов с точки зрения истины хватает и в речах наших руководителей. Даже самого высокого ранга. Никто не обладает истиной в последней инстанции. Но каждый ее ищет. Дабы так выстроить свой путь, чтобы сохранить себя и создать условия для выживания потомству. Так почему мы должны не доверять этому животному инстинкту людей и, ограничивая их информацией, за них решать, как им жить?
Евгений ШИБАРШИН
[an error occurred while processing this directive]
