В МОСКОВСКОЙ СЛУЖБЕ СПАСАТЕЛЕЙ НЕ БЕЗ КОСТАНАЙЦЕВ

Бывший костанайский милиционер Виктор Тарновский работает в Московской службе спасения. О том, как строится деятельность этой известной нам всем по телепередачам службы, о том, что остается за кадром, и о тех, кто ходит на подвиг как на работу, это интервью.

­ Виктор, так что, костанайцам так легко попасть в московскую службу спасения?
­ Туда вообще попасть нелегко. Даже россиянину. Я­то сначала организовал подобную службу в Тюмени, где жил и работал несколько лет. А потом уж приехал в Москву. Там очень серьезный курс обучения, сложные испытания, разветвленная система тестирования. Ну, знаешь… очень щекотливые тесты. Проверяют буквально на все. В первую очередь – на умение действовать и соображать в экстремальной ситуации. Могут, например, в морг завести, разговоры там, то, се. Это не для розыгрыша, чтоб посмотреть, как человек плывет и похихикать. Смотрят просто, способен ты или нет спокойно реагировать на смерть, на кровь… Есть ведь вещи, к которым нельзя адаптироваться. Вот, например, когда выезжаем на ДТП, где внутри машин пострадавших зажало… Тут кроме технических знаний еще и нервы крепкие нужны.
Отбирают строго. Может поэтому в Москве служба с 95 года существует, и текучки практически нет.
­ Платят, небось, хорошо, вот и нет текучки. А как твоя должность называется?
­ Нормально платят. Но об этом говорить не буду – коммерческая тайна. А должность моя называется директор по связи с регионами. То есть я отвечаю за открытие подобных отрядов в городах России и ближнего зарубежья, кстати. Вот в родном Костанае в прошлом году пытался пробить идею, только как­то не получилось.
­ Ой, подожди... Во­первых, у нас есть отряд спасательный при управлении по ЧС. Во­вторых… Какие коммерческие тайны в государственной организации, существующей на бюджетные деньги?!
­ Путаешь две разные вещи. Объясняю. В Москве тоже есть спасатели от МЧС. Они на бюджете, как и ваш региональный отряд. Нужным делом ребята занимаются. Мы с чээсниками в чем­то пересекаемся, но не более того.
МЧС работает в строгом соответствии с правилами: глобальные катастрофы, аварии с большим количеством пострадавших… У них своя специфика. У нас своя. Мы никому в помощи стараемся не отказывать, даже если речь идет о спасении кошки. Только делим четко: есть опасность для людей – работаем бесплатно. Нет опасности – оказываем услугу платно.
Наша служба спасения, та, которую вся Москва знает по телефону 937 99 11, вообще­то структура частная. Мы не на бюджет живем, а на самоокупаемости. И в регионах отряды создаются сейчас очень активно по образу и подобию Московской службы. Кстати, все они входят в Международную конфедерацию служб спасения. Там Франция, Финляндия, Белоруссия, Украина, Киргизия… Всех не перечислю. Кстати, в Усть­Каменогорске ребята создали такую. Это – единственная в Казахстане служба, входящая в нашу конфедерацию. Ее при противопожарной службе организовали.
На самом деле, все равно при какой службе создавать службу спасения. Лишь бы работала грамотно. В Киргизии вообще при «Cкорой» соорудили. И неплохо, между прочим, работают. В Ярославле за дело взялись ветераны МВД и воины­афганцы. Главное – нормальная подготовка, экипировка и организация. А дело уже поставлено. Если все сделано как надо – служба окупается. Еще раз скажу: спасаем­то мы бесплатно, но если угрозы непосредственной нет, то двери открываем металлические, рекламные щиты вешаем на высоте и прочие такие работы выполняем за деньги.
­ Неужели окупается?
­ Да. И по сути своей должна окупаться. Это ведь нормально, когда за счет денег, зарабатываемых достойным трудом, есть возможность содержать бесплатную службу спасения. Будь иначе, разве мы бы существовали с 95­го года?! Ведь служба берет начало с Центра гибких технологий. Был такой, занимался охранными сигнализациями и прочим. На основе него и сложилась спасательная служба Москвы.
­ А сам на выезды ездишь? Расскажи что­нибудь такое, про героические будни!
­ Иногда езжу, чтобы не расслабляться. Самое сложное, что помню в последнее время ­ это работа на «Норд­осте». Много было неразберихи, но наши отлично там поработали. Пока шли переговоры, они с тылу решетки спиливали с окон, людей вытаскивали.
Сейчас наши часто вспоминают, как в здание зашли, а там – все лежат. Шок был тот еще. Думали сначала, что все мертвые, потом стали вытаскивать потихоньку тех, кто шевелился, у кого дыхание было заметно... Потом уж разобрались, что к чему. А в первый момент ничего не знали, честно скажу. Но дело свое делали.
Знаешь, в России до сих пор спорят: стоило газ пускать, не стоило. По­моему, не вопрос. Если не так – все бы погибли. Там такое здание – сложилось бы как карточный домик ­ и все. Братская могила.
Кстати, мало кто знает, но и на «Норд­осте», и вообще в тяжелых ситуациях с нами рядом нештатники работают. У службы большой штат корреспондентов СиБи­связи. У них в машинах специальное оборудование установлено, они имеют возможность бесплатно пользоваться услугами нашей информационной службы. О погоде, о пробках на дорогах и тому подобное. Взамен они должны сообщать обо всех ДТП. В случае необходимости оказывать услуги…
Есть у нас и резервисты. Это люди, которые в миру своим делом занимаются, но экстремальщики в душе, и могут по знаниям, по умениям быть полезными. В случае необходимости их услугами пользуемся тоже охотно.
А случаи… (смеется) случаи разные бывают.
В последнее время так увеличилось число ЧП, связанных с животными, что пришлось открывать ветеринарную службу. Веришь – у нас недавно был вызов: девчонка проезжала коня в конно­спортивной школе, а поскольку жила неподалеку, и в голове пусто, заехала на лошади на пятый этаж собственного дома. Ну, захотелось перед мальчишками во дворе повыпендриваться. А лошадь, она хоть и умная, но возможностей не беспредельных. Наверх она по ступенькам зашла. А чтобы вниз – проблема. На площадке развернуться не может, да и вообще, кони – они для лестниц плохо приспособлены. Ржет, в стрессе вся. Пришлось стреноживать, разворачивать… Часа два вниз спускали. Лошадь в мыле, девчонка в истерике.
А так – будни. Недавно пацан на голову скороварку надел. Помнишь, были раньше такие: ровненькие, а сверху бортики. Туда голова входит без особых проблем, а вот обратно – нос мешает.
­ И как из положения выходили?
­ Ничего героического. Банально. Кусачками кастрюлю раскурочивали потихоньку. Пацан поначалу ревел оттуда, как иерихонская труба. Пришлось веселить мальчишку, а заодно и маму.
Или вот приехали на типичный вызов: мужик дверь железную открыть не может, ключ потерял, а в квартире кастрюля на плите. Приезжаем, а он с ключами, но пьяный в зюзю. Пальцы веером, цепь в мой палец толщиной на шее. Мужики, говорит, оформляйте платный вызов, я в скважину попасть не могу (хмыкает)... Скажи он сразу, мы б в тот момент отказали: напряженно было очень, все четыре дежурные группы в деле.
­ Ты все о смешном. А что, страшно не бывает? Опасно? Работа­то на грани, небось, страдают спасатели часто.
­ Страшно – это когда ты дверь открываешь, а там – тишина мертвая. Неадекватный кто­нибудь забаррикадировался и молчит. Что у него на уме? Был случай, дверь вскрыли, а оттуда сумасшедшая бабка выскочила и милиционеру в лицо из стакана ка­ак плеснет. А в стакане кислота серная. С нее что возьмешь, а мужик пострадал.
Ну, а вообще, спасатели, к счастью, нечасто в разряд жертв попадают. У меня на памяти только один, совершенно дикий случай. Еще в Тюмени был. Женщина службу спасения вызвала. Опять же, закрытые двери. Спасатель, как водится, этажом выше закрепился, стал спускаться. А из окна пьяный сосед высунулся, смотрит – веревка тянется. Он ножницы портняжные схватил, да и чик по веревке.
­ Разбился?!
­ Восьмой этаж. Он хоть и спасатель был, но летать не умел.
В нашем деле гибель или травма там – это значит сработал плохо, или уж такой экстрим, что…
В службе спасения в каждой дежурной группе своя камера. Это не только для того, чтобы передачи снимать. Спасатель фиксирует происходящее, чтобы потом в случае чего крайним не оказаться. Знаешь, как бывает? Приезжает группа. Нижнюю квартиру кипяток заливает. Наверху дверь закрыта, хозяина найти невозможно. Тут главное все нормы соблюсти: участкового, двух понятых и – можно вскрывать. Отработаешь – а потом в милиции заявление: деньги пропали, или неприкосновенность жилища нарушил. Поэтому камерой фиксируется: вот дом, вот дверь в квартиру. Вот спасатель входит… идет… работает… выходит. Если старший чувствует, что могут быть осложнения – спасатель перед камерой и карманы продемонстрирует пустые на входе и выходе. Во избежание дальнейших осложнений.
­ А на перспективу работаете?
­ У нас сейчас более восьмисот сотрудников. Ежедневно дежурит четыре группы спасателей и уже сейчас ясно, что их число нужно увеличивать. У нас есть детская служба спасения. В Измайловском роскошный комплекс есть. Там и скалолазаньем можно заниматься, и всем, что потом пригодится. Наши ребята пацанов с семи лет обучают. Старших понемногу к спасательским делам привлекают. Им разрешают ездить туда, где не очень опасно, но руки нужны.
Вообще, в последние год­два к нам стали относиться с пониманием. Сейчас вот Касперский безвозмездно свои новейшие программы предложил для защиты наших файлов, «Майкрософт» для служб спасения суперсовременные разработки готовит. Да и московские коммерсанты дарят охотно компы, оборудование, технику. Мы рады, благодарим: хоть и сами зарабатываем, сверхприбылей на спасении не сделаешь. А нужда в службе, к сожалению, чем дальше, тем больше.

Беседовала Ольга КОЛОКОЛОВА