“ТАМПАКС” КАК СРЕДСТВО ОБВИНЕНИЯ

Это первое письмо журналиста Сергея Дуванова, обвиняемого в изнасиловнии несовершеннолетней, которое было обнародовано в электронных СМИ за последний месяц. О том, как идет расследование уголовного дела – из первых рук.

В ситуации, когда сидишь в камере и ждешь приговора, приходится молча молиться Богу, чтобы все было по справедливости. Но так как, во­первых, я не привык молчать, а, во­вторых, я не верю в Бога, и, в­третьих, не верю в казахстанское правосудие, мне ничего не остается, как следовать своей давней привычке ­ писать.
Если в части неверия в Бога и нежелания молчать я еще как­то могу претендовать на оригинальность, то в отношении казахстанского правосудия со мной, наверняка, будет солидарно большинство наших соотечественников. Те, кто собрался меня опорочить и упрятать за решетку, с самого начала взялись за малоперспективное дело.
В принципе, у следствия была возможность сделать хорошую мину при плохой игре: создать видимость объективного расследования, избежать откровенных фальсификаций и не нарушать процессуальных норм. Но доказывать виновность невиновного, не нарушая закона, очень сложное дело.
Вначале следствие представило “пострадавшую” как девственницу: в надежде, что послушные эксперты это подтвердят. Но все оказалось так запущенно, что эксперт не отважился подтвердить явную ложь. Возникла необходимость выкручиваться, что “потерпевшая” потеряла девственность при использовании “Тампакса” (!!!), но не знала об этом.
И что бы вы ни думали, экспертиза посчитала эту версию вполне работоспособной. Репутацию “потерпевшей”, как, впрочем, и всего следствия, спас “Тампакс”! И таких логических тампаксов в деле пруд пруди. Одним из них были “Тезисы” из пресс­службы Администрации президента о моем аресте, распространенные за час до самого ареста. Конфуз был полный. После такого “тампакса” сомневаться в девственности и непорочности властей может разве что Эрик Нуршин.
Но маховик следствия уже не может остановиться, и “тампаксы” стали появляться один за другим. Вы когда­нибудь слышали, чтобы у насильника не обстригали ногти? Там, по идее, должна находиться одна из самых важных улик его борьбы с жертвой. Но следователей эти улики почему­то не заинтересовали. Почему? Да просто они знали, что там ничего не будет, а, следовательно, это работает в пользу обвиняемого. Поэтому как я ни просил следователя сделать мне маникюр, он остался непреклонным.
Следующий “тампакс” ­ это упорное нежелание следствия взять у меня кровь на исследования на предмет содержания в ней усыпляющих и психотропных веществ. Сразу после задержания у меня была взята кровь на “биологию” (определение группы крови). Но, несмотря на требования адвокатов, кровь на наличие усыпляющих и психотропных веществ у меня взяли только через двое суток. То есть тогда, когда там уже ничего нельзя было обнаружить. Спрашивается, зачем же так демонстративно показывать свою заданность на обвинительное заключение. Казалось, все можно бы было сделать хитрее: обстричь ногти, взять кровь, а потом “сделать” нужное заключение экспертизы (эксперты ведь свои). Зачем же так явно давать повод для ходатайств защиты и будущих апелляций? Я не вижу других объяснений кроме того, что следствию это просто не нужно, и оно заранее стремится только к организации нужных “улик”.
Степень продажности и ангажированности наших правоохранительных и следственных органов достигла такого уровня, что сложилась практика, при которой следователям абсолютно наплевать, кто там и что скажет и в чем их обвинят. Они ничего не боятся, потому что в рамках существующей системы круговой поруки им нечего бояться. Они часть отлаженной, сработавшейся машины, которая обеспечивает им защиту, а тем более в данном конкретном деле, где они работают по указке и под прикрытием с самого верха. То, что следствие работает без оглядки на закон, не останавливаясь даже перед откровенным подлогом и фальсификацией, подтверждают конкретные примеры. На следственном эксперименте следователь вдруг указывает матери “потерпевшей”, что надо сидеть на “вещдоке” (диван, где, по версии “потерпевшей”, и было совершено “преступление”!!!). Мать села именно на то место, которое указала потом “потерпевшая”. Трудно сказать, что делала родственница, но после того как обивку сняли, именно там было обнаружено подозрительное пятно. Но то ли было слишком много свидетелей, то ли потому, что представитель “потерпевшей” восседала на “месте преступления”, то ли объяснить, почему пятно есть под обивкой, но его нет сверху, было трудно, но эта фальшивка в дело так и не попала.
Но самый классический “тампакс” следствия ­ это протоколы допроса. Как оказалось, следователи достаточно вольно и избирательно заносили на бумагу то, что говорится на самом деле. В этом плане заслуживает внимания протокол допроса “потерпевшей” от 28.10.02. В момент просмотра видеозаписи допроса под рукой оказался протокол этого же допроса. Сопоставление показало, что оба документа, как говорят в Одессе, ­ “две большие разницы”. Все, что следователь не услышала от “потерпевшей” (такого, что усугубляет вину обвиняемого), она, не моргнув глазом, “додумала” и дописала на бумагу. К сожалению, я имел неосторожность вслух прокомментировать данное несоответствие, а это значит, протокол будет переписан.

Сергей ДУВАНОВ
Навигатор. Kz