“ВОРОШИЛОВСКИЙ СТРЕЛОК”

Так следователи, адвокаты, судейские между собой называют человека, дело которого как раз сейчас слушается в Федоровском районном суде

Называют так не за меткость, в одного из своих врагов он не попал. А по аналогии с нашумевшим фильмом - за мотив мести доведенного до отчаяния человека, который явственно присутствует в этом деле. Хотя к делу-то, говорят законники, это и не пришьешь. Разве что определив состояние, в котором пребывал в тот июньский вечер Серик Щ., состоянием физиологического аффекта. Он ехал по селу на телеге, застеленной соломой, останавливался, вскидывал двустволку и стрелял…
Из протоколов осмотра места происшествия: “…Асфальт сырой после мелкого дождя… На проезжей части улицы Мира п. Кенаральский… на середине проезжей части… труп мужчины, лежащий на груди, лицом вниз… вокруг обильное количество жидкости темно-бурого цвета, напоминающей кровь…”, “Место происшествия – участок поля в 50 м от машдвора… Труп, укрытый одеялом зеленого цвета… Под головой красная подушка… В правой части груди имеется множество повреждений различной формы…”, “Местом происшествия является участок поля в 1,5 км к югу от Кенаральского… На левой части груди повреждения… Жидкость темно-бурого цвета”.
Она же хлестала из левой руки мужчины, в которого Серик Щ. стрелял через окно автомобиля. Тот пытался бежать, когда на его глазах Щ. убил хозяина машины. Раненый спасся, свалился в какую-то яму на соседней улице. А человек с ружьем продолжал двигаться по своему особому маршруту. В одном из домов потребовал вызвать гостя и сделал еще два выстрела, промахнулся, но догонять сбежавшего не стал. Поехал за село, застрелил одного пастуха, в другом месте – еще одного. На суде он будет утверждать, что все те, на чью жизнь он покушался – одна компания. Если требовалось, он их добивал. Не хотел, чтобы жили.
Потом приехал домой, сказал жене, что всех уложил и заплакал. Прибежал участковый, крикнул, что будет стрелять на поражение. Щ. устало сказал ему: “Витя, Витя, я все”, бросил ружье и сам лег на землю. А на вопрос участкового, “Что ж ты натворил, не мог ко мне обратиться?!” - ответил, что по-другому не мог, иначе убили бы его самого и семью.
Когда местные медики освидетельствовали Щ, его голова, грудь, ноги были в кровоподтеках, разбита губа. Рот ему разрывал, и это подтверждают свидетельские показания, как раз тот, кого он убил первым. Его били в бане одного из застреленных позже пастухов, метелили, а потом принесли воды и тряпку, чтоб утерся. Вывезли в поле, били там. Как Щ. говорил на суде, грозились привязать к хвосту лошади. В протоколе дополнительного допроса он утверждает, что не только избивали, но и глумились, грозили расправиться с семьей, особенно грязно с женщинами… Он так и пришел домой с окровавленной тряпкой в руках, с гудящей, затуманенной головой. Сказал жене, что застрелится, потому что больше так не может. Она зарыдала: что ты, ведь четверо детей. Он все-таки пошел за ружьем…
Эта история, вся в багровых потеках и брызгах засохшей крови, тянется с зимы 2000 года, когда Щ. со знакомым нашли в лесу двух лошадей и забрали их себе. Коней, утверждают, никто не искал, их благополучно откормили и зарезали, а на следующую осень, почти год спустя, вдруг объявился якобы хозяин. Он-то с друзьями или подчиненными (держал в Новошумном крестьянское хозяйство) и стал требовать возврата украденного. Четырехлетка-жеребец и теленок за съеденную кобылу от Серика Щ. его не устроили. О долге, который будет тянуться “всю жизнь”, он напоминать не уставал. В последний раз 30 июня 2002 года, по словам обвиняемого Щ., с него требовали трех лошадей пригнать, одну откормить на согым, еще велено было принести пять тысяч российскими в течение часа… Денег не было, с другой тяжелой проблемой Щ. управился за полтора часа. Единственным, как ему тогда казалось, возможным и страшным способом.
Сейчас родственники погибших требуют для него возможно более суровой меры наказания, а односельчане, с которыми он бок о бок прожил в Кенарале много лет, ставят подписи под ходатайствами о смягчении его участи. Суд идет.

Галина Каткова