ДЕЛО – ТРУБА?

Коммуналка что простуда. Как только становится холодно и ветрено, эта зараза наступает, отравляя существование многих горожан. Особенно болезненный вопрос о плате за тепло приобретает зимой признаки эпидемии, от которой нет вакцины. Без денег нет тепла. Без тепла не может быть жизни... С наступлением каждой новой зимы он становится все более жестоким и беспощадным.

Каждый вечер жильцы дома 33 по улице Урожайная выходят во двор погреться. Разжигают импровизированные печки, греют закопченные чайники, а сами усаживаются на ободранную трубу с горячей водой, которая тянется через их двор.
Среди благополучных многоэтажек и общежитий с освещенными окнами тридцать третий дом смотрится жалко. Об умерших благах цивилизации напоминают лишь заколоченная дверь туалета, холодные батареи и сломанный электрощиток. Два года назад людям отрезали воду, месяц назад – свет. А о том, что этой зимой они останутся без отопления, жильцы не знали до последнего…

ЧТО ДОМ, ЧТО УЛИЦА

Куляш Гизатова живет в двухкомнатной квартире вместе с четырьмя детьми. Они переехали сюда несколько месяцев назад, когда платить за жилье, которое женщина снимала, стало нечем. “В квартире не было ни дверей, ни окон, - рассказывает Куляш, - окна затянули целлофаном, дверь поставили. От холода спасаемся по-разному – на трубах греемся, спим одетыми”. Готовить нехитрые обеды женщина ходит к матери, благо та живет неподалеку. За водой – на колонку.
О том, что квартира давно обросла долгами, Куляш, конечно, знала: “Когда переезжали, мне говорили, что долг – более ста тысяч тенге. А какая разница? Выплатить я все равно не смогу, бывшие хозяева – тем более, они это жилье бросили… Плохо тут, холодно, зато платить ни за что не надо”.
Так рассуждают почти все. Один из старожилов, Анатолий Функ, заселился в общагу двенадцать лет назад. Работал сварщиком в частной фирме, исправно платил за коммуналку. Потом финансовое состояние предприятия дало трещину, и фирма осталась должна своему работнику пятьдесят тысяч тенге. “Так по сей день и не отдали, - с досадой говорит Анатолий. – А долги-то копятся. Но сейчас я уже ни за что не плачу. Зачем? Сейчас разве посмотрели, кто платил, а кто нет? Весь дом отрубили. Хорошо, хоть друзья в соседнем доме живут: мы с женой к ним мыться ходим”.
Семья Функ – из немногих счастливчиков в общежитии, у которых имеются плита и газовый баллон. Остальных спасают костерки во дворе. Сучья, заменяющие дрова, собирают по кустам мальчишки, а потом следят, чтобы печка не погасла. Так до темноты. Потом соседи разбредаются по квартирам, закутываются во все имеющиеся одеяла и пытаются заснуть. Но получается редко, потому что температура в доме ни на градус не выше уличной.

“НЕ ЗАМЕРЗЛИ БЫ ДЕТИШКИ”

Тринадцатилетний Ермек Заирбаев вот уже дней пять живет практически один. Маму с полуторагодовалым братишкой забрала “скорая”: от постоянного холода малыш схватил сильнейшее воспаление легких. Отец с утра до вечера работает, потом едет в больницу к жене. А Ермек ходит в школу, навещает маму с братиком и гоняет с соседскими мальчишками в футбол. Кстати, для детей это единственный способ не околеть от холода.
Айжан (фамилию просила не называть, стесняется), молодая симпатичная женщина, переселилась сюда из района КСК. Безработная. Общаги, в которой она жила раньше с двумя маленькими детьми, сегодня нет. На ее месте - унылые развалины. “Самое обидное, что я не могу получить пособие на детей, - жалуется Айжан. – Говорят, мы прописаны в несуществующем доме. Я уже и в акимат ходила - бесполезно. Хотела квартиру снять – дети ведь мерзнут! – но денег взять неоткуда. Малышей вот одела потеплее и в квартире заперла. Сама – на улицу, ужин готовить да чайник вскипятить”. Картошка, рис, пшено – вот и все продукты, из которых готовит Айжан. Говорит, на костре очень неудобно, еда постоянно пригорает. От закопченной посуды руки покрылись несмываемой чернотой, одежда - того хуже.
“Вы скажите, можно хоть на что-то надеяться? – ежась, спрашивают женщины. – Ведь мы тоже люди, нам хочется жить…”

КТО В ТЕРЕМОЧКЕ ЖИВЕТ

Пенсионеров в этом доме, к счастью, почти нет. Детей, к сожалению много. И взрослые, и малыши беспрестанно болеют, захлебываясь кашлем и грея у костра ледяные руки. В одной из квартир второго этажа живет инвалид, говорит, зовут Фидель. Полупарализованный, одинокий мужчина редко выбирается из своего жилища: ходить с каждым днем становится все труднее. Его жизнь проходит в темной холодной комнате, согреваемая лишь визитами редких знакомых.
Бывшая когда-то кухня превратилась в обыкновенную помойку. Пара искалеченных моек, горы мусора и стойкий запах гнили – вот и все, что осталось от места приготовления пищи. Пользоваться санузлом жители перестали, когда он окончательно забился. “А где нужду справляете-то?” – задаю я не совсем приличный, но насущный вопрос. Местные тетки отмахиваются: “А где придется…” На помывку некоторые ходят в баню, о гигиеническом состоянии остальных можно только догадываться…
Рядом с этой злополучной общагой стоит добротный сытый дом. Двойные двери с кодовым замком, небольшая стоянка для авто и аккуратные горшки с геранью в пластиковых лоджиях. Хорошо одетый господин, по всей видимости, житель этого дома, глядя на дрожащих у костра соседей, задумчиво произнес: “Помрут ведь…”

Полоса подготовлена
Дианой ОКРЕМОВОЙ