СЛАДКАЯ СМЕРТЬ АФРОДИТЫ

За три года службы на флоте так и не довелось увидеть, как бегут крысы с корабля. И бегут ли вообще. Остается доверять легенде. И собственному опыту совместной с крысами службы на Северном флоте.
Корабельная крыса – это вам не сухопутная серая мелочь. Она раза в три крупнее и цвета матросского бушлата. Заселяет и обживает корабль еще в пору его строительства на заводе. Раз и навсегда. Единственное, что в силах человека – регулировать их численность. Примерно года через два после спуска на воду начинает ощущаться перенаселенность, например, эсминца водоизмещением в 4 тысячи тонн.
Именно на таком и довелось служить автору этих строк. Травить крыс на корабле нельзя: масса мест, куда человеку не добраться. И тогда командир издает приказ: за тридцать пойманных тварей – тридцать суток отпуска. В ловлю включаются те, кому отпуск явно не светит. Ночи напролет расставляют и проверяют петли, мастерят хитроумные ловушки. Только крысы зачастую оказываются умнее. Пытались, например, бить их током. На листе фанеры закрепляли оголенные провода, в центр укладывали приманку. После отбоя, когда в кубрике загорается синий ночник, на палубе появляются стремительные тени. Вот одна, учуяв запах подсолнечного масла, заруливает на фанеру. Щелчок выключателя, сноп искр, писк, крыса подлетает метра на полтора и падает не на фанеру, а далеко в стороне. Крутнувшись на месте раза три, стремительно исчезает в чреве подбашенного отделения, откуда и явилась…
А потому петли оставались наиболее продуктивными. Добытчик мчался с придушенной крысой к корабельному доктору, тот отрезал хвост и прятал его в именной конверт. Набиралось тридцать хвостов - и счастливчик отправлялся в какую-нибудь деревню Гадюкино на побывку.
Однажды по весне, когда пришла пора прятать шинели и доставать бушлаты, мой сослуживец обнаружил на дне рундука в бескозырке гнездо с пятью голыми крысятами. Оказалось, крыса прогрызла трехмиллиметровый дюралевый лист в поисках тепла и уюта для своего потомства. Подивившись находке, четырех мы выбросили в иллюминатор. А пятого, самого крупного, решили зачислить в штат малой зенитной артиллерии “сыном полка”. Как потом выяснилось, крысенок оказался “дочкой” и был наречен Афродитой. На флотском довольствии девочка росла не по дням, а по часам. Ела практически все, что приносили с камбуза, а сгущенкой просто обжиралась. Через пару месяцев это была огромная, толстая, с отливающей вороненой сталью шерстью и заплывшими бусинками глаз совершенно ручная крыса. Обедала и ужинала вместе со всеми, устроившись на кабелях под подволоком кубрика, свесив хвост и заглядывая в наши миски. Вместе с нами любила смотреть фильмы. В море, при хорошем волнении, Афродита укачивалась и сутками отлеживалась на наших койках.
Она стала достопримечательностью корабля. Это ее и сгубило. Старшина команды снабженцев по фамилии Борщ презентовал Афродите двухлитровую жестяную банку сгущенки, самолично вскрыв и поставив перед крысой. Поскольку банка была высокой, Афродита сообразила взобраться на рундук и, упершись передними лапками в край банки, принялась поедать свой наркотик. Да, видно, лапки соскользнули… Похоронили Афродиту на вершине сопки, что возвышается над третьим причалом в Североморске.

Сергей Старков