Привет из Поднебесной
Мы начинаем забывать, что Китай - это не только дешевый дрянной ширпотреб, тараканами расползающийся по всему миру. Это древнейшая культура, философия, традиции, это необыкновенно интересная кулинария. Когда попадаешь в наш костанайский «Фанг-шан», обосновавшийся в Сити-центре, понятие «Китай» начинает постепенно наполняться снова позитивным смыслом, так целенаправленно утраченным в последнее время.
Над головой тепло и ненавязчиво мерцают китайские фонарики. Стены, хитрые перегородки, шторы, скатерти на столиках - все тоже настоящее китайское, но совсем не из доставшего мир ширпотреба - добротное, стильное, успокаивающее, отвлекающее от проблем, жизненного гона и гонок.
Официант тоже в «поднебесном» облачении и с национальной древней китайской терпеливой услужливостью. Только вот почему-то светловолосый, светлоглазый и говорит по-нашему совсем даже без акцента. Пока разоблачаюсь, ненароком слушаю его диалог с какой-то дамочкой:
- У вас есть селедка?
- Конечно.
- Она малосольная или соленая?
- Она вкусная.
- Тогда не надо, я люблю малосольную.
- А баранина здесь мягкая или жесткая?
- Она очень даже съедобная, - отвечает само терпение.
- Тогда не надо, я люблю мягкую. Нет, лучше рыбу, только не карпа, а сазана.
Официант исчезает с ее заказом, успевая на ходу оставить для меня меню. Эту добротную китайскую книгу можно бы было изучать долго. Европейской кухней здесь не пахло, привычным был только перечень спиртного и сигарет. Цены, конечно, тянули на ресторанные. Ласкающие слух экзотические салаты - от 300 тенге, «поднебесное» горячее - от 600. В отдельном перечне - блюда любви с подробными завораживающими комментариями.
Любви мне не хочется. А потому заказываю курицу с китайскими овощами, а к ней - тофу - горячий соевый сыр с зеленым горошком. Карта вин возвращает меня к действительности: все та же «Балтика» от 200 тенге за бутылку, все та же водка - от 700, все тот же коньяк - от 1500...
...Капризная дама на другом конце зальчика добросовестно жует сазана по-китайски, не подозревая, что по большому счету карп и сазан - это одно и то же. Очень скоренько я получаю курицу с овощами. Это жареное филе со стручками молодой зеленой фасоли, венчиками цветной капусты, ломтиками моркови... В сочетании со свежайшим тофу курица становится еще более загадочной, я - более философичной. Ем одной вилкой, ножи, видимо, в китайской сервировке отсутствуют. Зато на стене маячат кинжалы в ножнах. Поход в туалетную комнату возвращает меня на родину. Она просторна, как великая страна Китай, только вот не столь загадочна.
Дорорейтинг кафе «Фанг-шан»:
трапеза *****
интерьер *****
обслуживание ****
атмосфера ****
Версия для печати
Отправить по почте
Перейти к последним новостям
Материалы номера
пожалуйста зарегистрируйтесь.
Re: Привет из Поднебесной
Любителям переименовывать улицы и города Кустанайщины на свой лад. ПРОЧТИТЕ внимательно, ИСТОРИЮ НЕ надо забывать, тем более ВРЕМЕННО переписывать ее на свой лад ,,,,
Тибету и Синьцзяну просто не повезло: они обладают ресурсами, от которых азиатский гигант не хочет отказываться, и стоят на пути к ресурсам, которые ему жизненно необходимы
…
На Западе трудно найти человека, который интуитивно не поддерживал бы идею о независимости Тибета. Но захотят ли американцы когда-нибудь отказаться от Техаса и Калифорнии? Для Китая "большая игра" - борьба Англии и России за контроль над Центральной Азией - не окончилась безрезультатной "ничьей", как для самих ее участников. По сути, именно Китай больше всех от нее и выиграл.
В соответствии с пограничными соглашениями 1895 и 1907 гг. Россия получила Памир и превратила "Ваханский коридор" - узкую полоску афганской территории, граничащую с Китаем - в буферную зону против английской экспансии. Однако британцы не уступили России Восточный Туркестан (Уйгуристан); они оказали Китаю финансовую помощь в возвращении этого края, где теперь расположена провинция Синьцзян (в переводе с китайского - "новые владения"). И пока Западный Туркестан советские власти делили на отдельные союзные республики-"станы", Китай восстанавливал свою традиционную гегемонию над Синьцзяном и Тибетом: сегодня это его крупнейшие - и самые нестабильные - провинции. (Сейчас Пекин обвиняет Далай-ламу в сговоре с уйгурскими сепаратистами-мусульманами из Синьцзяна). Однако без этих регионов страна представляла бы собой то же самое, что Америка без всей территории к западу от Скалистых гор - то есть лишилась бы континентального размаха и великодержавного статуса.
Каждый турист, побывавший за последние десять лет в Тибете и Синьцзяне, знает: китайское владычество там реально до боли, и главные тревоги региона постоянно связаны с китайской версией американской доктрины "особого предназначения". Сразу же после окончания гражданской войны в 1949 г. Пекин энергично принялся преодолевать "тиранию географии", покорять горы и пустыни региона, чтобы освоить его сырьевые ресурсы, наводнить край военными базами и исправительными колониями, расширить жизненное пространство для собственного неудержимо растущего населения.
Тибету и Синьцзяну не повезло: они обладают ресурсами, от которых Китай не хочет отказываться, и к тому же стоят на пути к ресурсам, которые ему жизненно необходимы. В Тибете находятся гигантские запасы древесины, урана и золота, а оба региона представляют собой географические "ворота", через которые китайские товары поставляются в Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Афганистан и Пакистан, а вглубь Китая встречным потоком идут энергоносители.
Многолетний упорный труд легионов солдат и рабочих расчистил путь для безраздельного господства Пекина в регионе. Железнодорожная ветка, соединившая через горы Шанхай и Лхасу (движение поездов началось в 2006 г.), символизирует не начало китайской гегемонии, а ее кульминацию.
Сегодня Тибет и Синьцзян стали ареной для рождения полиэтнической империи, чье строительство больше всего напоминает расширение американцами западной "границы" своей страны почти два столетия назад. Китайцы, подобно американским поселенцам, считают себя носителями "цивилизаторской миссии", развивающими регион и "тянущими" его в современную эпоху. Азиатов-тибетцев (буддистов) и тюрков-уйгуров (мусульман) с корнем вырывают из Третьего мира - хотят они того, или нет.
Им строят дороги и больницы, протягивают телефонные линии, создают рабочие места. Плата за школьное обучение снижается или отменяется вовсе, чтобы обеспечить им основы образования и привить "китайскую идентичность". В отличие от тех европейцев, что хотят превратить ЕС в "христианский клуб", Китай не испытывает комплексов относительно включения в свой состав мусульманских территорий. Новая мифология китайского национализма основана не на поглощении меньшинств, а на представлении им равного статуса в рамках патерналистского государства: уйгурам и тибетцам говорят - вы не ханьцы, но вы китайцы.
Даже в самых далеких уголках Тибета оборудованы небольшие посты, занятые взводом Народно-освободительной армии: солдаты этих гарнизонов демонстрируют силу, дважды в день упражняясь в боевых искусствах на городских площадях, часто в двух шагах от древних буддийских "ступ". В непроходимых джунглях, официально превращенных в заповедники, скрыты от посторонних глаз полевые армейские лагеря. И пусть вас не обманывают плакаты с надписью "Энергия Тибета": они рекламируют исключительно китайскую электроэнергетическую компанию.
Однако еще ценнее тибетского "приза" - более обширный и густонаселенный Синьцзян, с его горными вершинами, пустынями и месторождениями нефти. Демографическую политику Пекина в этом регионе называют "апартеидом с китайской спецификой". Синьцзянские мусульмане всегда были непокорным народом; в заключительный период китайской гражданской войны им даже удалось ненадолго создать независимый Западный Туркестан. Однако в 1950-х гг. в рамках кампании "Развиваем запад" началось массовое переселение ханьцев в регион, а в ходе "культурной революции" Синьцзян стал ареной масштабных погромов, сопровождавшихся разрушением мечетей и сожжением Корана. Жестокие столкновения в столице Синьцзяна Урумчи в 1996 г. показали, что в условиях китайской гегемонии обеспечить преобладание исламской культуры мирным путем невозможно. Китайские власти распорядились прекратить восстановление мечетей и развернули кампанию под лозунгом "Бей посильнее!", бросив за решетку и казнив сотни людей, заподозренных в причастности к сепаратистскому движению. Сегодня в Синьцзяне мы видим результаты программы, которую начал, но не успел закончить, еще Мао Цзедун: завершилось строительство железнодорожной ветки и автострады, по которым через пустыню Такламакан перевозится уголь, товары, и прибывают мигранты - это еще один шаг к "китаизации" провинции, где уйгуры уже составляют лишь половину населения.
Наступление на коренных жителей, их историю и архитектуру, появление в Урумчи сверкающих небоскребов - этих символов современного китайского капитализма - превратило столицу Синьцзяна в Шанхай Великого шелкового пути. Через город проходит автострада на шесть рядов; ханьцы, составляющие теперь большинство его населения, заправляют свои щегольские японские машины на просторных бензоколонках Sinopec и PetroChina. Урумчи кишит торговцами из России, Пакистана и всех лежащих между ними "станов", скупающими дешевые китайские товары, чтобы перепродать на родине с хорошей прибылью. Уйгуры в этом городе сегодня превратились в меньшинство, отодвинутое на обочину жизни.
Постепенно по уровню жизни тибетцы и уйгуры обгонят своих соседей, - монголов, киргизов, казахов, таджиков, афганцев, пакистанцев, индийцев и непальцев - и это может стать основой для притязаний Китая на "благотворную гегемонию" в других районах Азии. Впрочем, Пекин сначала добьется этой гегемонии, и только после этого заговорит о ней вслух.
Данная статья представляет собой сокращенный фрагмент из книги Парага Ханны "Второй мир: империи и факторы влияния в рамках нового миропорядка" (The Second World: Empires and Influences in the New Global Order); она выйдет в свет на следующей неделе
Классик