О жизни в городе русских эмигрантов до Второй мировой войны, любви к иероглифам и семье

История семьи Третьяковых в Китае берет начало с 1921 года. Молодой белый офицер Самуил Третьяков с остатками армии генерала Каппеля эмигрировал в Китай. Когда русские подошли к границе, китайские солдаты поставили условие: разоружайтесь или не пройдете.

- Дед говорил, что оружие все оставили, - вспоминает внук офицера Михаил Третьяков. - А потом страх такой взял, вдруг китайцы передумают. Тогда офицеры спрятали пулемет в вагоне - мол, жизнь даром не отдадим.

Пулемет эмигрантам не пригодился. Зато были нужны деньги, чтобы добраться до Харбина, про который твердо знали: там много русских. Пригодилась... одежда. В Китае были проблемы с мануфактурой - русское сукно было бесценно, да и любая ткань ценилась.

Рассказывали, хоть и зима была, а снимали и продавали, кто что мог, даже белье. Как раз хватило до Харбина доехать, а там пропасть русские уже не дали.

Жизнь в Харбине

Отец Михаила, Владимир Третьяков, родился в Харбине 28 июня 1929 года.

Назвали его в честь генерала Владимира Оскаровича Каппеля. По семейным преданиям, бабушка Михаила еще до того, как с дедушкой познакомилась, видела, как русские офицеры хоронили своего генерала. Каппеля они похоронили недалеко от православного собора.

Русские понимали, что домой дороги нет. Надо было как-то вживаться в иную жизнь. Она действительно была совсем другой.

Михаил Третьяков с детства расспрашивал отца и деда о жизни в Китае

В Китае русские в основном занимались извозом. Но Самуилу Ивановичу повезло. Нашелся родной дядя, который еще до революции попал в город и неплохо разжился. Он-то и посоветовал молодому офицеру заняться токарным делом. С товарищами Третьяков открыл в Харбине мастерскую.

- Работали день и ночь, дедушка постоянно в мастерской пропадал. - рассказывает Михаил Владимирович, который с детства изучает историю семьи. - Семья была достаточно зажиточной, мастерская приносила доход. Дед тогда купил новенький черный «Форд». Правда, ездить, как отец вспоминал, было практически некуда, и машина больше для престижа была.

В какой-то момент даже водителя наняли, но все равно так культура автомобильная в семье и не прижилась. Машину лет через пять продали.

Свадебное фото из Харбина Самуила Третьякова и Анны Смирновой

Бабушка Михаила Третьякова, Анна Михайловна, - дочь оренбургского казака Смирнова. В Китай Смирновы попали еще до революции. Во время строительства КВЖД (Китайско-Восточная железная дорога) казаки охраняли дорогу от хунузов, которые нападали на поезда.

Эмигрантов китайцы уважали. Повелось, что всех русских мужчин называли «капитана», а женщин - «мадама». В китайской лавке стоял небольшой столик и стул. И зашедшего в гости русского всегда посадят и нальют охотно. Некоторые, бывало, так наугощаются, что идти не могут. Китаец тогда бежит в дом офицера: «Мадама, твой капитана у меня в лавке лежит. Забери его». И офицерские жены просили кого-нибудь помочь забрать. Но никогда никто не ругался. Китайские люди были неграмотны, но очень старательны и добросовестны.

Уважение к русским было огромное, пока не пришла Красная армия.

Японцы и собэто

Уже в Костанае Владимир Третьяков заходил в гости к знакомым, которые тоже когда-то жили в Китае. И у них была статуэтка, такие он встречал только в Харбине: мальчик, у которого за плечами - вязанка хвороста, наклоняется, чтобы подобрать еще хворост, и в руках держит открытую книгу. Подобные статуэтки можно было встретить во всех домах китайцев, корейцев и японцев. Они символизировали главную философию этих народов: работать и учиться - это добродетель.

...В 1939 году КВЖД была продана Китаю, многие русские с железной дороги ушли. В Харбине появились японцы, которые наводили свой порядок. Город раскололся, были сторонники СССР, были и фашистские группировки. Самуил Иванович никогда ни к кому не примыкал, только смеялся.

- Именно это и спасло деда, - рассказывает Михаил Владимирович. - В то время было много агентов НКВД. К нему часто приходили знакомые, агитировали на свою сторону. Дед всегда слушал и молчал.

После боев на озере Хасан и реке Халхин-Гол, известных в истории как советско-японский вооруженный конфликт, в Харбине появились пленные советские солдаты. Небольшой заброшенный дом огородили забором, там японцы держали пленных. Владимиру Самуиловичу тогда было 10 лет. Пацанам было интересно посмотреть, что происходит за забором, но увидеть что-то можно было только из окна трамвая. Дети, а за ними и взрослые специально садились в трамвай, чтобы посмотреть, чем занимаются пленные.

Потом государства, видимо, договорились - солдат отпустили. Кто видел, как уезжают молодые солдаты, рассказывал, что те на прощание кричали, что скоро вернуться и освободят всех.

Второклассники харбинской начальной школы №6 1937 год

Тогда же в домах русских офицеров появлялись радиоприемники. Не все русские харбинцы симпатизировали Красной армии, но за Союз переживали и всегда говорили, что СССР победит. Японцы в 1939 году организовали для харбинцев выставку разбитой советской военной техники. Всех школьников собрали и повели на выставку. Экспонаты со следами от пуль рассматривали пристрастно. Особенно крыло советского самолета с большой звездой. Японцы явно ожидали иного эффекта, но в Харбине еще больше стали уважать СССР.

После поражения японцы озлобились, на улице можно было услышать: «Собэто! Собэто!» «Советы идут» - лейтмотив разговоров японцев. Участились случаи нападения на русских таксистов.

- Дедушка, да и отец рассказывали, что русский мог везти японца. - вспоминает Михаил Владимирович. - Когда подъезжали к пункту назначения, японцы просто выходили из машины, и все. Если водитель просил заплатить, ему могли одним движением отсечь кисть руки или голову. И все знали, что это самураи. Китайцы для них были вообще как черви, прямо на улице устраивали казни.

Японцы учили русский язык. Владимир Третьяков рассказывал семье, что учительница в школе как-то попросила помочь с переездом. Ученики переносили кухонную утварь, книги. Ему достался самовар, и вот сзади кто-то окликнул школьника. Это был японец с учебником русского. Он в руках держал крышку от самовара и на ломаном русском сказал: «Извините, вы потеряли».

Когда в 1945 году в Харбин вошли советские солдаты, любви местного населения они не удостоились. Победители позволяли себе многое. Например, могли с мешком семечек прийти в кинотеатр и все там заплевать или же украсть в китайской лавке вещь.

Китай не отпустил и в Костанае

В 1954 году Владимир Самуилович с семьей пополнил ряды первоцелинников и попал в Казахстан.

Все остальные родственники уехали в СССР еще до войны. Но так получилось, что всех их раскидало по лагерям. Поэтому Третьяковы задержались в Харбине, бабушка боялась. Все-таки семья белого офицера. Но в 1954 году они решились вернуться. К тому времени Владимир уже был выпускником архитектурного факультета Харбинского политехнического института. В Кустанае он всю жизнь работал в строительных организациях.

А вот встречи с родственниками, которые пережили сталинские лагеря, теплыми и долгими так никогда и не стали. Лишь один раз сестра Анны Михайловны приехала в Кустанай повидать своих. Пробыла полдня и все боялась, что сейчас в дверь позвонят и увезут. Больше и не встречались.

Учебник китайского Владимир Третьяков писал 10 лет с 1990 года

Владимир Самуилович был большим ценителем книг. Сам собрал большую библиотеку с редкими изданиями. Не забывал китайский язык. После выхода на пенсию в 1989 году педагогический институт предложил ему написать учебник китайского языка. Так отец Михаила Третьякова стал автором первого учебника-самоучителя «Ускоренные курсы китайского языка по 100-часовой программе». Чтобы правильно говорить на китайском, каждый вечер Владимир Самуилович включал радио и слушал китайские передачи.

Он писал учебник 10 лет, к тому времени заказчику книга стала уже не нужна. Но нашелся спонсор, и издание вышло в свет тиражом 300 экземпляров на русском, китайском и казахском языках. Один экземпляр книги был подарен послу КНР в РК Яо Пэйшэну, после чего Третьяков еще не раз обменивался с послом письмами.

- Как-то по радио услышал о конкурсе к 40-летию Победы. Там разыскивали очевидцев любого возраста, которым есть что рассказать и вспомнить. Отец написал историю и отправил в Китай. Нам пришло письмо Международного радио Китая с благодарностью и приз - две наволочки, - вспоминает Михаил Третьяков.

В 2009 году в возрасте 80 лет Владимира Третьякова не стало. Его сын передал в дар музею и библиотеке редкие издания книг, коллекции открыток, фотографии и документы. В надежде, что костанайцам интересно будет увидеть редкие вещи, собранные отцом, которые рассказывают о непростой и неоднозначной части истории ХХ века и семьи Третьяковых.

Фото Николая СОЛОВЬЕВА