ПОКЛОН ВАМ, НАТАЛИ, ОТ СТАРОГО СОЛДАТА

За свою длинную жизнь мне довелось лечиться во многих больницах, перенести… одиннадцать операций. Последнюю, самую тяжелую, - совсем недавно в онкологическом диспансере. Я долго оттягивал обращение в эту больницу. Пугало само название. Но все-таки пришел на прием. «Будем резать», - коротко подвел итог осмотра онколог Александр Брылевский. Я даже опешил слегка, мне казалось, что уж в этом лечебном учреждении больного должны психологически подготовить к такому вердикту. «Знаете, Иван Сергеевич, я мог бы сейчас начать вас успокаивать, говорить, что ничего страшного… Но иногда случается, что пациенты уходят от нас, считая, что время у них еще есть. А оно уходит, и людей потом привозят к нам в тяжелейшем состоянии», - вразумлял меня заведующий отделением. Так что решение я принял быстро. Через пару дней уже был в операционной. Просил сделать общий наркоз, но доктор Наталья Александровна Горкина сказала, что в моем возрасте это небезопасно.
- Все будет хорошо, вы фронтовик, помогите нам своим солдатским терпением.
…Сделаны уколы. Честное слово, я чувствовал, как доктор во мне работает скальпелем, но боли не было. Я как будто наблюдал за происходящим со стороны. Замечал даже, как красиво уложена прическа у врача. Слышал, как Наталья Александровна все время за чем-то обращалась к медсестре, мне казалось, совсем девчонке. Я потом не утерпел, спросил, почему к ней, а не к ассистирующему хирургу. «Операционная сестра для меня как еще одна рука во время работы», - терпеливо объясняла доктор.
То, что делают в медицине женщины, переоценить невозможно. Нянечки, сестры, врачи всех специальностей, но женщина-хирург – это все-таки редкость. Очень мужская профессия, требующая недюжинных сил и, по-моему, особого характера. Я потом задавал Горкиной, на ее взгляд, наверное, наивный вопрос: трудно ли делать операции. Она ответила, что самое трудное – не знаешь, что именно может преподнести коварное заболевание. Человек на столе - и нужно принимать решение экстренное, неординарное.
Третий десяток лет Горкина стоит у операционного стола. В больнице сказали, что у нее не бывает неоперационных дней. А в день оперирует она частенько до трех больных. Мы, пациенты палаты для участников войны пытались подсчитывать, скольких же она могла прооперировать больных за пять лет работы в Боровском районе и двадцать – здесь, в Костанае… Не потому ли именно о ее работе так много отзывов в специальной книге, которая есть в диспансере: «Хотела наложить на себя руки. Устала жить. Вы вырвали меня из костлявых рук смерти. Меланья», «За чуткость, мужество и смелость целую ваши ручки», «Наталья Александровна! Поклон Вам за золотые руки, героизм и терпение. Это от всех моих родных за спасение…» Больные, которым она подарила жизнь, обычно не узнают ее на улицах города. На операциях она другая. Я сам, когда видел ее в работе, сравнил бы с собранным многоопытным офицером. А так – красивая русская женщина. Добрая. Сострадательная. Надежная. Коллеги, знаю, иногда называют ее Натали. Надо же, а ведь могла стать гинекологом или педиатром, о чем мечтала с детства. Замечательно лечила бы ребятишек. Но… «В той группе, где я училась, - с улыбкой вспомнила Горкина, - в Карагандинском медицинском институте, я была единственной девушкой. И так хотелось доказать, что все могу делать не хуже мальчишек. В том числе и освоить специальность хирурга». У вас получилось, Наталья Александровна. Поклон Вам от старого солдата.

Иван Щербинин