ВЫПОЛЗАЕМ ИЗ КРИЗИСНОЙ ЯМЫ ИЛИ ПОДНИМАЕМСЯ НА РЫНОЧНУЮ ВЕРШИНУ?

Если три года назад к заявлению правительства о первых признаках экономического подъема многие казахстанцы относились скептически, то сейчас сомневающихся не осталось. Но теперь возникли вопросы: будет ли этот рост устойчивым, и когда граждане в полной мере почувствуют его на себе?

ПЛАНОВ ГРОМАДЬЕ

Считается, что оживление в экономике связано исключительно с высокими мировыми ценами на природное сырье, которое Казахстан вывозит из страны. Поэтому, достаточно, дескать, измениться конъюнктуре в неблагоприятную сторону, и в нашей экономике обнажатся прежние проблемы. А раз так, то все рыночные преобразования, ради которых реформаторы просили народ терпеливо переносить все лишения, ничего положительного не дали?
Разговоров о том, что мы по рыночным реформам опережаем всех в СНГ, ведется очень много. В них, на мой взгляд, большая доля правды. Но все эти слова больше подходят для пропагандистских целей и меньше всего говорят о потенциале, который сделал бы экономический рост устойчивым.
Кстати, еще в начале 20­х годов прошлого века, когда после гражданской войны началось восстановление российской экономики, экономисты В. Базаров и В. Громан ввели в оборот термин «восстановительный рост». Об этом факте вспомнил директор российского Института экономики переходного периода Егор Гайдар. В статье «Ускорение вместо паузы» («Известия – Казахстан», 19.03.03) он­то как раз и попытался найти глубинные причины экономического роста, который наблюдается последние годы во всех бывших республиках СССР. А побудил его тот факт, что подъем происходит не только в тех постсоциалистических странах, которые в последние годы резко увеличили экспорт нефти и газа. В частности, Армения по итогам 2002 года опередила Казахстан, занявшего по темпам роста 3­е место среди республик СНГ.
Сразу же оговорюсь. Некоторые позиции, изложенные в статье Е. Гайдара, мне показались спорными. Однако я рассчитываю, что их критический анализ подтолкнет читателей к размышлениям. И еще одно предварительное замечание. Известно, что руководство Казахстана осознает, что на нефти и газе «далеко не уедешь». Президент Назарбаев несколько лет назад даже говорил, что наличие огромных запасов «черного золота» расхолаживает нацию. Поэтому он в последнее время постоянно говорит о необходимости развития отечественной промышленности. Но в полной ли мере у нас в обществе осознаются все проблемы, которые будут мешать устойчивому экономическому росту? Планы­то у нас наполеоновские.
Например, председатель Нацбанка Марченко утверждает, что через пару десятков лет мы спокойно догоним Голландию и Саудовскую Аравию. Мечты переведены и в конкретные цифры. Глава государства поставил перед правительством задачу до 2010 года увеличить ВВП в два раза. В такой же степени повысить и уровень жизни населения. Премьер­министр Тасмагамбетов «углубил» это пожелание утверждением, что такого рубежа не достичь, если не обеспечить опережающего развития нефтегазового сектора экономики. Среднегодовой рост до 2005 г. должен быть не менее 10%, а с 2006 г. – не менее 30%. Кабмин разработал и проект Государственной программы индустриального развития Казахстана до 2015 г. В ней предусмотрены среднегодовые темпы роста в обрабатывающей промышленности 8,4%, увеличение производительности труда к 2015 г. (в сравнении с 2000 г.) более чем в три раза, снижение энергоемкости ВВП в два раза.

ПОДАЙТЕ ХРИСТА РАДИ, САМИ МЫ НЕ МЕСТНЫЕ!...

Казалось бы, государство большую часть своей функции в определении перспектив развития выполнило. Остается одно: за работу, господа­товарищи! Но не тут­то было. А где взять деньги? Выступая в январе т.г. на Всемирном Давоском экономическом форуме, Президент Назарбаев общий объем необходимых Казахстану инвестиций определил в 100 млрд. долларов. В ближайшие 15 лет, около 80 млрд. предполагается направить только на топливно­энергетический комплекс. Для сравнения – за последние 9 лет прямые инвестиции в экономику Казахстана составили 18 млрд. долларов. Эту цифру г­н Назарбаев сообщил в Давосе, попутно отметив, что наша страна по данному показателю среди всех постсоциалистических стран уступает только Венгрии.
Однако следует заметить, что при общем экономическом подъеме прямые иностранные инвестиции в экономику Казахстана не увеличиваются. Наоборот, если в 2001 г. поступило 2,7 млрд. долларов, то в 2002 г. – 2,1 млрд.
Возникает вопрос: почему инвесторы не спешат вкладывать свои деньги в нашу страну? Некоторые аналитики в качестве главной причины называют большую коррумпированность казахстанского чиновничества и отсутствие независимого суда, способного в полной мере защитить собственника. С этим можно согласиться. Но лишь отчасти. Потому что вне поля обсуждения оказалась другая не менее важная причина. Речь идет о рынках сбыта продукции отечественных предприятий. Призывы о необходимости производства конкурентоспособных товаров лишь намекают о реальных трудностях, и указывают одно из направлений их преодоления. С трибун различных международных экономических форумов убеждать бизнесменов о благоприятности инвестиционного климата в Казахстане можно. Но скажите, пожалуйста, зачем они будут вкладывать большие деньги в создание нового современного производства, зная, что в этой стране много не имеющих возможности приобрести продукцию, и что мировой рынок переполнен товарами ширпотреба?

ОТ «БАРАХОЛКИ» ­ К ЦИВИЛИЗОВАННОМУ РЫНКУ

Тот же Егор Гайдар причину экономического спада в первой половине 90­х годов прошлого столетия видит «в постепенном перераспределении ресурсов из тех видов деятельности и предприятий, которые не могут функционировать в условиях рынка, в те виды деятельности, которые оказываются в условиях рынка востребованными».
Вот видите как! Все видят причину экономического спада в разрыве хозяйственных связей между регионами бывшего СССР, а г­н Гайдар говорит о «постепенном перераспределении ресурсов», когда «объем высвобождения ресурсов превышает их использование в новых производствах, что и предопределило спад». И далее он объясняет причину подъема: «… экономика переходит через «точку перегиба» – когда объем вовлекаемых в производство ресурсов становится больше, чем объем высвобождаемых из ранее занятых в неэффективных отраслях. В этом и состоит природа постсоциалистического перехода и роста».
Я бы не стал отводить столько места всей этой словесной игре с «переходящими ресурсами», если бы за ней не скрывалась подмена причины явления следствием, с последующими однобокими выводами. А причина такого подхода заключается в том, что либеральному рыночнику Гайдару невыгодно вспоминать об искусственном развале внутреннего рынка бывшего СССР. Который, в свою очередь, произошел после разрушения общей финансовой системы. (Кто к этому приложил руку ­ отдельный разговор). Ну о какой экономике вообще можно говорить, когда общесоюзный рынок сузился до масштабов местной «барахолки»? Конечно, в таких условиях легче было проводить эксперименты с абсолютно свободными рыночными отношениями. Чем и занялись гайдаровские единомышленники, «освободив» цены на все товары. В итоге инфляция выросла до астрономических значений, предприятия лишились оборотных средств и, дойдя, таким образом, до банкротства, перешли в качество «высвобожденных ресурсов». После чего их можно было по дешевке продавать в частные руки.
Мысль Егора Тимурыча воспарила так высоко, что он даже посчитал неприемлемым сравнивать величину внутреннего валового продукта (ВВП), которая была в социалистической экономике, с ВВП при теперешней системе. Потому как при социализме «значительный объем хозяйственной деятельности не является вкладом в рост благосостояния, что во многих случаях превращает рост ВВП в статистическую иллюзию». Для г­на Гайдара ВВП существует только тогда, когда есть рыночная экономика, «доля государства (бюджета) в которой относительно невелика и присутствует демократический контроль над формированием государственных расходов». Если быть последовательным, то сей закоренелый либерал должен был бы заявить, что при социализме и экономики нет как таковой.
Причина таких теоретических вихляний, очевидно, заключается в том, что товарищ Гайдар слишком долго работал в свое время редактором экономического отдела журнала «Коммунист» и был одурманен ортодоксальными коммунистическими взглядами. Поэтому ему невдомек, что рынок ­ явление объективное и ни один человек, ни одна общественная система не может его отменить. До тех пор, пока в обществе что­то производится и по причине разделения труда людям приходится обмениваться его (труда) результатами.
Процесс обмена может быть организован по­разному. Либо он будет совершенно свободным и тогда на полную мощь работает механизм соответствия спроса и предложения, либо общество при помощи государства его регулирует. Когда экономические связи становятся настолько сложными, что стихия спроса и предложений порождает кризисы. Управление рынком тоже бывает разное. Административное, с жестким планированием, как это было при социализме советского образца, или с применением косвенного управления (налоги, госзаказ и т.п.), как это сейчас делается во всех экономически развитых странах.

КАК ПРЕОДОЛЕТЬ «ПЕРЕГИБ»?

Если говорить обо всех республиках бывшего СССР, то главной причиной экономического спада стала автономизация экономик новых государств и длительный период бесхозности государственного имущества. Как только определились с хозяевами, так начали восстанавливаться прежние партнерские связи, и теперь на характер «восстановительного роста» влияла главным образом специфика межреспубликанского разделения труда бывшей огромной страны. Если в Казахстане удельный вес промышленности, играющей основную роль в создании национального дохода, составлял всего 21% (средняя по СССР была 40%), то и сегодня мы испытываем соответствующие трудности с развитием отечественной промышленности. Если в Белоруссии было больше промышленных предприятий и там не экспериментировали с «массовой приватизацией», то в этой стране экономический спад был незначительный и уже около 10 лет наблюдается устойчивый рост.
Напрашивается вывод – экономический подъем последних лет в бывших советских республиках действительно построен лишь на запуске тех мощностей, которые были созданы еще при прежней системе и частичном восстановлении прежних рынков сбыта. В мировой рынок мы вошли лишь поделив между собой прежнюю сырьевую нишу, которую там занимал СССР. Безусловно, дальнейший экономический подъем невозможен без технического перевооружения. Но надеяться, что мы в ближайшие годы, таким образом, сможем втиснуться в мировой рынок ­ глубокая иллюзия. Не поможет нам и вступление в ВТО. Ибо их запрет на государственный протекционизм фактически создает непреодолимое препятствие развитию собственной промышленности. Остальному миру мы нужны лишь как поставщики сырья и как рынки сбыта их товаров. Возможно, и как территории, на которых можно разместить экологически вредные производства. Решение глав государств России, Казахстана, Украины и Беларуси о создании единого экономического пространства продиктовано осознанием именно этих реалий. Но сделать теперь это будет непросто. Хотя участники данного союза имеют общую заинтересованность в развитии рынка, но согласовывать частные интересы собственных производителей и желание сбыть товар на сопредельной территории предпринимателей из союзнических стран будет очень проблематично. Однако выхода другого нет. Иначе нам еще долго не преодолеть «перегиб».

Евгений ШИБАРШИН