БЮРОКРАТИЯ БЫЛА, ЕСТЬ И БУДЕТ ЕСТЬ!

Как, впрочем, и обслуживающие ее идеологи.

Недавно мне рассказали любопытную историю. В разгар "пере-стройки", когда в прессе уже полным ходом шла критика сталинского пе-риода в истории СССР, в одном из поселков нашей области вдруг обнару-жили еще не свергнутым памятник одного партийного деятеля из ближне-го окружения Иосифа Виссарионовича.
То ли местное поселковое начальство было не в курсе текущего по-литического момента, то ли к этому чугунному изваянию настолько при-выкли, что уже и не замечали, но факт остается фактом. О нем сразу же поведал журнал "Огонек", бывший тогда главным рупором "цепных псов демократии" (по выражению главного редактора этого журнала). Само со-бой, что наличие памятника одному из одиозных коммунистических лиде-ров можно было расценивать не в пользу людей, призванных по долгу службы внедрять в умы простых граждан все новое, передовое, что рожда-лось тогда в головах либеральной интеллигенции.
Учитывая, что "охота на ведьм" для претендентов на санкции меро-приятие не из желанных, парторг, профорг и другие ответственные лица быстренько провели реконструкцию места установки памятника. В ре-зультате чего последний был тайно зарыт где-то в бескрайних степных просторах.
Памятник нерукотворный.
Навряд ли у жителей поселка к деятелю, памятник которому долгое вре-мя они лицезрели, были какие-то определенные чувства. Вполне возможно, что они не знали даже его биографию. Не говоря уж о его личном вкладе в обуст-ройство огромной многострадальной страны. Но покажи им сейчас, где закопа-на эта литая конструкция, и наверняка найдутся желающие ее вызволить из земного плена и восстановить на прежнем постаменте. А все потому, что пред-мет можно уничтожить, но если он превратился в идола, то распылиться окон-чательно может только с кончиной тех идей, которые он олицетворял.
Как оказалось, некоторые идеи настолько живучи, что способны пере-жить своих носителей. И почему бы не воспользоваться таким свойством чело-веческого сознания? К тому же сила мысли оказалась так велика, что ею двига-ют не только отдельные предметы, но и многомиллионные массы людей. За-ставляя их совершать поступки, иногда даже поперек, казалось бы, здравого смысла. Увидев такие возможности разума, некоторые интеллектуалы в Казах-стане (если не во всех странах СНГ), озабоченные массовым проявлением нега-тивных примеров в поведении сограждан, решили, что ситуацию можно испра-вить, подключив набор позитивных идей, называемых "идеологией". Для того чтобы понять, насколько эта идея реальна, нам не обойтись без исторического экскурса.

Идеи двигают мир?

Нужно отметить, что мыслящие люди давно уже приметили названную выше особенность мозга и задумались: а почему бы не использовать идеи в ка-честве движущей силы человечества? Как, например, колесо, пар или электри-чество. Для чего в начале 19 века французский философ и экономист Дестют де Траси придумал соответствующую науку. Назвал ее "идеологией". Этому "уче-нию об идеях" ее родитель отвел место в основании всего (ни много - ни мало) свода наук о природе и человеческом обществе. Правда, жизнь показала, что разброс идей в этой науке оказался настолько велик, что для "свода наук" никак не удавалось сложить устойчивое основание. В результате чего, в наполеонов-ские времена "идеологами" начали презрительно называть людей, проповедо-вавших взгляды, оторванные от практической жизни и реальной политики.
Позже, Маркс и Энгельс назвали идеологию "идеалистической концеп-цией", в соответствие с которой мир представляет из себя воплощение идей, мыслей и принципов. По их мнению, идеологи не сознавали связи своих мыс-ленных построений с материальными интересами определенных классов и по-стоянно воспроизводили иллюзию абсолютной самостоятельности обществен-ных идей. Маркс и Энгельс утверждали, что идеология лишь обслуживает инте-ресы классов, вырабатывая типы мышления, поведения и даже программы со-циальных действий. Основатели марксистской доктрины не называли свою сис-тему взглядов "идеологией". Они видели в ней научную теорию, которая орга-нично была связана с классовой борьбой пролетариев.
Ленин, создавая партию большевиков, жил уже в другое время. Капита-лизм прежних форм входил в кризисную стадию, и появлялась возможность предпринять попытку смены общественного строя, закономерность падения ко-торого прогнозировал марксизм. Но чтобы человеческий улей, растревоженный кризисными явлениями, можно было двигать в нужном для большевиков на-правлении, ему нужны были идеи. Которые доказывали бы неизбежность дан-ного общественного кризиса, называли причины и пути выхода, а также указы-вали на тот класс, который объективно заинтересован в разрушении прежнего состояния общества и переходе к новому.
То есть речь шла об идеологии этого класса, и Ленин в качестве таковой выбрал марксизм. Причем, сделав больший акцент именно на ее революцион-ном аспекте. Возможно, именно желание "подтолкнуть" социалистическую ре-волюцию в России стало одной из причин, что он систему взглядов Маркса и Энгельса решил перевести в категорию "идеологии". Правда, чтобы отличить от других идеологий, он придал ей статус "научной идеологий".
И опять, историческая практика как будто бы подтвердила великую силу идей: небольшая группа людей смогла с их помощью овладеть властью в ог-ромной стране и удерживать ее в течение нескольких десятилетий. Впрочем, и разрушили эту страну, по мнению многих людей, опять же идеи. Ну, и как после всего этого мистически не поверить в волшебную силу человеческого разума?

Деидеологизация тоже идеология.

Как раз последним и озаботились наши незабвенные интеллектуалы и стали мучаться в поисках новых идей. Правда, не очень понимая, что такое "идеология". Например, кандидат философских наук Серик Хасан в интервью газете "Известия-Казахстан", пытаясь объяснить феномен экономического скачка Китая, сослался на позитивную роль "государственной идеологии" в этой стране, и заявил, что идеология "происходит от всеобщего желания изме-нить что-то к лучшему". Как после таких слов не вспомнить уже устоявшее мнение, что главным недостатком в прежней советской системе была идеологи-зация. Именно подобные воспоминания приводят в ужас доктора исторических наук, профессора Жулдуза Абылхожина, который заявил, что "даже самые рас-пространенные идеи, как только они начинают претендовать на истину в по-следней инстанции и становятся государственными, превращаются в инстру-мент не консолидации, а разрушения общества". Хотя профессор и не против "таких идеологических приоритетов демократического общества как соблюде-ние прав человека и свободы личности", которые, по его словам, можно офор-мить более прозаически: "Наша идея - нормальная жизнь в нормальной стра-не".
Вот такой разброс мнений: от каких-то не очень осознанных желаний, рожденных на плохо изученном примере преуспевающих соседей, до абстракт-ных истин, которые культивировались еще с тех пора, как жизнь стала осозна-ваться "ненормальной" и появились такие же "ненормальные" страны.
Как-то грустно становится от общения с авторами подобных выводов. Невольно начинаешь думать: а не являются ли все эти идеи выражением как раз той самой реально господствующей идеологии, о которой ее создатели даже и не помышляют? Не есть ли уход в абстрактность тем самым способом идеоло-гического оправдания существующего сегодня в нашем обществе негатива? Ведь тот же г-н Хасан утверждает, что "наше государство не теряет способно-сти обеспечить равные права для всех". И это при том, что Казахстан не подпи-сал Международную конвенцию о правах человека. Высокопоставленные лица объясняют это отсутствием экономических возможностей.
В чем я согласен с профессором Абылхожиным, так это в том, что сего-дня у нас нет идеологического вакуума. Правда, он заполнен не только "при-оритетами демократического общества", но и волчьими принципами жизни. Их причину видят в недавнем прошлом, забывая, забывая, что это негативный про-дукт экономической свободы, за которую выступали либералы в период "пере-стройки". И именно они не хотели понять истинную суть той идеологии, кото-рую в тот период низвергали. Причем, делали это при помощи тезиса "деидео-логизации". Хотя сопутствующая ей идея максимальной либерализации эконо-мики, которая пошла по пути "прихватизации", опять же стала идеологией. То-го класса, который реализовал ее в жизни. И никто не задумывается, что этот маневр прошел успешно именно по тому, что еще при советской власти уже была сформирована социальная группа из числа номенклатуры, которая была кровно заинтересована в денационализации средств производства.

Линия советской бюрократии.

Ну, а что же с той самой "научной идеологией", о которой говорил вождь большевиков? Она оказалась ненаучной? Именно так и говорят идеологи номенклатурной буржуазии. Тут тебе и воспоминания о массовых репрессиях и разговоры об "историческом тупике" и множество других идей, "закапываю-щих" все символы советской эпохи, по которым еще ностальгирует некоторая часть людей.
Здесь-то как раз и пришло время сказать о главном. Если считать, что идеи обладают такой силой, что сами по себе могут возбудить десятки миллио-нов людей и небольшая группка людей может захватить власть, то действия большевиков никак кроме как авантюрой не назовешь. А если за этими идеями стояли реальные интересы миллионов? Положение которых было настолько близким к отчаянию, что они оказались готовыми откликнуться на любые са-мые радикальные меры? Разве не так было в царской России?
Нужно сказать, что у истории ошибок не бывает. Ошибки совершают люди, не понимающие объективного хода истории. Именно нежелание имуще-ственного класса российского общества перераспределить свое богатство, когда этого требовал новый этап в истории страны, и привело к трагедии гражданской войны.
Но тогда возникает вопрос: зачем же тогда новой власти, которая утвер-дилась в советской России, нужно было воевать со своим народом? Вот тут-то и начинаются недомолвки идеологов, представляющих интересы современной элиты. Ведь проще все списать на вредность большевиков, защищавших инте-ресы рабочего класса. (Кстати, это будет на руку сегодняшним работодателям, ради своей прибыли пренебрегающим интересами своих наемных работников).
Дело в том, что большевики, победив частных собственников, ничего не смогли сделать с бюрократией. И именно она начала прибирать к рукам реаль-ную власть в стране, а с ней и национальное богатство. Для идейной защиты своего положения новый старый класс начал создавать и свою идеологию. Аб-солютизировав марксистскую концепцию о возможности человека продуктивно управлять обществом на основе знания объективных законов его развития, со-ветская бюрократия при помощи своих платных мыслителей стала развивать идеи политического управления новым обществом при помощи одной партии. Идея диктатуры, приемлемая лишь на переходный период, так подошла бюро-кратии, что даже после ее формальной отмены принципы диктата еще поддер-живались. Опять же ради сохранения неприкосновенности своего главного бо-гатства - государственной власти. Эту идеологию они назвали "марксизмом-ленинизмом", хотя к этим именам она имела отношение лишь по фразеологии. О ее научности и говорить не приходиться. Это была в чистом виде идеология, представлявшая именно то явление, к которому Маркс и Энгельс относились отрицательно. Все политические репрессии в СССР были борьбой бюрократии с попытками потеснить ее во власти. Именно бюрократия и была тем слоем, ко-торый отстаивал тогдашнюю официальную идеологию, и который был заинте-ресован в ней кровно.
Но при этом существовала и другая система взглядов. Она культивиро-вала общечеловеческие ценности, где не было место делению людей по разме-рам их доходов. Эти идеи тоже пропагандировались официально и находили отклик у многих людей. Чем и вызывали поддержку существующей власти. Се-годня, когда начала царствовать идеология новых буржуа, люди ошибочно свя-зывают нравственные ценности с прежней властью и не прочь выкапывать из могильного забвения прежних идолов, которые в реальности готовили почву для сегодняшнего дня.
Какова "идеологическая жизнь" сегодня мы поговорим в следующей публикации.

Евгений Шибаршин