[an error occurred while processing this directive]
"МЕНЯ ЗАБУДУТ"
Тойган Изим: "ЛУЧШИЕ В КАЗАХСТАНЕ ТАНЦЫ СТАВИЛА РУССКАЯ, МОСКВИЧКА..."
В ансамбле “Карнавал” – именинная лихорадка. В этом году самому «выездному» танцевальному коллективу области пятнадцать лет. В рабочем календаре куча престижных приглашений. Папа «Карнавала», Шамиль Фахрутдинов кидает названия, как игральные кости: «Есть вариант быть на трехсотлетии Петербурга. Хорошо «засветимся», может, и на «Славянский базар» попадем, а организаторам «Азии дауысы» покажу видео. Впечатлятся – глядишь, возьмут нас участвовать в открытии фестиваля…»
Чтобы все сошлось, ансамблю нужно держать класс. Поэтому в «Карнавале» сейчас сменяют друг друга маститые постановщики танцев из России и Казахстана. Только вчера отбыла домой в Алматы Тойган Изим, педагогхореограф, балетмейстер, заслуженная артистка республики. Поставила нашим два танца. Таких у «Карнавала» еще не было. Настоящий фольклор, пахнущий степью и дымом костров. Он тема диссертации Тойган, которая теоретиком стала после двадцати семи лет практики.
Нет, дома у нас не танцевали. Я дочка чабана, до одиннадцати лет я о концертах ничего не слышала. В пятый класс пошла в актюбинскую школуинтернат. Вот там ходила в кружок, да еще и в областной Дом культуры бегала... Короче, к десятому классу точно знала, что поступать надо в алмаатинское эстрадноцирковое училище. Но в тот год, шестьдесят девятый, учиться у меня не вышло. Набора не было. А с устройством на работу проблемы – семнадцатито мне не исполнилось. Мечусь, ищу. Вдруг меня приглашает известный солист филармонии. Я на выпускном танцевала, он увидел и предложил с ним поработать. Два баяна, домбра, никаких микрофонов. С тех пор, как услышу голос одинокой домбры – внутри теплеет.
Вы фольклор сами выбрали? Тогда это, кажется, было совсем не модно?
Да, тогда до нас во всей красе дошли «битлы». И через здоровенные колонки помните, да? – так ревели, что апашки, которых в клуб попасть угораздило, только испуганно «ойбай» приговаривали… Но если честно, то фольклор выбрали за меня. Половину нашего выпуска распределили в Аркалык. Правда, ребята в основном были южные, сбежали от холодов. Но человека четыре, и я в том числе, остались. Как было интересно! Вы знаете, что в Аркалыке существовал симфонический оркестр? Что там работала сильнейшая драматическая труппа? Из выпускников Щукинского театрального училища. Семнадцать молодых актеров Жанибеков вырвал для Тургайской области у ТалдыКурганской. Узбекгали Жанибекова не знаете? Был секретарем обкома по идеологии. Он мою жизнь перевернул, а по большому счету именно этот человек возродил казахский национальный танец. Свидетельствую: в Аркалыке был создан первый в Казахстане ансамбль фольклорноэтнографического танца «Шертер». Жанибеков, историк по образованию, даже орнамент на наших костюмах выверял. Мы старались, но школы не хватало. Помог театр. Ребята привезли пять своих дипломных постановок: «Лунное затмение», «Айман Шолпан», «Мадмуазель Нитуш»… Чтобы восстановить спектакли, приехал из Москвы руководитель курса, Смирнов, кажется. А я, кстати, в «Нитуш» танцевала. И вот наш Жанибеков говорит этому Смирнову: «Найди мне специалиста для ансамбля, но не одноразового, а настоящего...» И тот нашел Ольгу Всеволодовну Голушкевич, семнадцатого года рождения, мама – скульптор, папа – этнограф, училась балету в классе великой Агриппины Вагановой, танцевала в Кировском театре, преподает в школестудии МХАТ. Человек того круга, в котором привычно говорят: «Когда я маленькой девочкой сидела на руках у Феликса Эдмундовича Дзержинского…» Она приехала в Аркалык: «Ну, Тойган, показывайте». Я ей – движение, она потом его облекает в сценическую форму.
Голушкевич переехала в Казахстан?
Нет, просто приезжала работать. А дома не вылезала из Ленинской библиотеки. Ее книги по теории нашего фольклорного танца изданы. Она умерла не так давно, в девяносто третьем. Сколько я танцевала, столько она была рядом. Я работала в АлмаАте: в ансамбле «Сазген» при уникальном Государственном музее народных инструментов, потом в ансамбле «Алтынай», созданном при столичной филармонии усилиями все того же Жанибекова. Он тогда в ЦК работал, но нас не бросал. Лично с Голушкевич все выверял. Они спорить могли до крика, какие сабли должны быть в танце. Ольга Всеволодовна, если сдавалась, выхватывала белоснежный носовой платок и махала им перед разгоряченным оппонентом, капитулировала. Сейчас существует более тридцати казахских народных танцев. Откуда, удивляются те, кто имеет поверхностное представление об этнокультуре. А мне лестно, что я могу назвать людей, которые жизнь на это положили.
Самое памятное ваше выступление?
Не поверите, не в Цюрихе и не в Париже. В Кокчетаве мы показывали танец, в основе лексики которого – валяние кошм. После концерта нас уважительно благодарили старухи. Мы нигде не наврали, кошмы так и делают.
Ваша самая большая радость сегодня?
Да хорошего много. Ну, например, младший сын Жанибек танцует в Имперском балете Майи Плисецкой. Был даже в Японии, где я не была. Привез в подарок изумительную куколку, я их коллекционирую.Тоже приятно.
Тойган, вы объездили полмира, говорите, везде принимали восторженно. Оттого, что люди падки на экзотику?
Думаю, оттого, что фольклор это настоящее. Я ученикам всегда говорю: «Меня забудут, но образ народа, который я создавала – никогда».
Галина Каткова