КАЗАХСТАНСКИЙ АРБАТ

Наш корреспондент окинула улицу Жибек Жолы возле алматинского ЦУМа профессиональным взглядом

В том, что незаметная улица Алматы превратилась в аналог московского Арбата, на самом деле, не так уж много случайного. Еще до революции, когда этот город назывался Верным, улицу именовали Торговой. В 30-40-х годах она носила имя М. Горького. В 1993 году ее снова переименовали в Жибек Жолы (Шелковый путь). И вот уже спустя какое-то время ее в народе прозвали арбатом, по аналогии с московским.
В центре алматинской богемы почти всегда можно увидеть художников и музыкантов. Купить картину - от 20 до 50 долларов. Вас изобразят в лучшем виде за 5-10 баксов. Конкуренция серьезная, но никто не жалуется. У каждого свой клиент, индивидуальный подход и способ его обработки.
Арбатские музыканты представлены несколькими гитаристами, девочкой-скрипачкой и двумя саксофонистами. И тоже у каждого своя территория и рабочий график. Хорошо отработана система взаимозаменяемости. В первый же вечер прогулки по арбату мы стали свидетелями «смены караула» у саксофонистов. Звуки вальса из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь», выдуваемые молодым человеком, неожиданно прервались с появлением на площади у центрального входа в ЦУМ пожилого мужчины с черным футляром в руках. Парень привычным движением высыпал в карман рюкзака заработанное, протер инструмент и, махнув «сменщику» рукой, подошел к нам.
Сергей закончил музфак, работает в клубах, а иногда приходит сюда. Причем играет не ради денег, а потому что нравится. И все-таки, наверное, у каждого прохожего хоть раз возникало непреодолимое желание заглянуть в коробочку — ну и сколько же могут прохожие набросать? «Коробочка является частью игры и ничего не определяет на самом деле», – считает Сергей. «В первый раз я играл без всякого намека на сбор денег, так зрители чуть ли не за шиворот засовывали». Но, появившись, коробочка стала предметом эдакой профессиональной гордости: «А вот попробуйте найти музыканта, который сможет выйти на улицу и заработать столько же, сколько я!»
"Ни в одном нашем оркестре нет таких ставок, какую я получаю на улице, – подтвердил сказанное Сергеем его сменщик Малик ага. - Я лично давно уже перестал бояться вопросов с подковыркой. Мой день на улице "стоит" от 10 до 25 долларов. Я первый казах-саксофонист".
"Хватит болтать, иди работай", – резко прервал нашу беседу раздраженный женский голос. "Да ты, мамка, не ругайся. Я свое отыграю». «Давай, давай! Кому сказала, играй, домой скоро. У дочки День рождения". В конце концов, Малик ага покорился супруге и по нашей просьбе начал свою смену мелодией из «Москва слезам не верит». Тем временем Сания подобрела и рассказала, что вот уже несколько лет ходит встречать мужа с работы. Говорит, опасное это дело: то полицейские забирают, то шпана деньги отберет, бывает, и поколотят.
- Раньше Малик работал в городском оркестре, потом - много лет в цирке. Но на эти деньги прожить невозможно, а у нас ведь три взрослые дочери: две студентки, одна уже закончила вуз, художница. Наша гордость! Сегодня у нее день рождения, надо подарок купить, поэтому вышли. Никто в семье не стыдится, что отец работает на улице, он ведь не крадет, а своим мастерством зарабатывает. Много ли дают? По-разному. Пару раз в футляре находили купюры по 100 долларов».
Руслан бомжует на арбате с прошлогодней весны. 22-летний карагандинец, бросив в один прекрасный момент учебу, родных и друзей, приехал в столицу в поисках приключений и впечатлений. Судя по всему, и то, и другое он получает сполна: ежедневные скитания по городу, поиски ночлега и средств на пропитание. Все, что удается заработать, исполняя рок, мгновенно превращается в перегар. Удивительно, но его такая жизнь вполне устраивает. «Если бы не менты и не эти конторские крысы (работники акимата), все вообще было бы «ровно», - заключил Руслан.
Время от времени на арбате проходят плановые «зачистки». Полицию и чиновников больше всего смущает «мелочь»: если получает деньги, значит, зарабатывает, если зарабатывает — почему без лицензии?! Достается в такие дни и старушкам, торгующим у фонтана с фламинго всевозможными светящимися шариками, палочками, плюшевыми говорящими попугаями и самодельными марионетками. Вокруг бабулек всегда вьется ребятня: дети с плотно набитыми родительскими деньгами карманами, держащие в охапке несколько шоколадок, печенье и мороженое, и малолетние побирушки, жадно и одновременно с восхищением поглядывающие на мелких «барчуков».
Самой младшей среди самостоятельных арбатских попрошаек еще нет пяти. Динара, зная несколько молитв и пару современных эстрадных песен, умело применяет их в общении с потенциальными «заботниками» и «заботницами». Динара о себе рассказывает охотно. Говорит, живет с отцом-алкоголиком в дощатом туалете в Аксае. Купив девочке молока и печенья, мы уселись с ней на скамейку, дабы подробнее узнать начатую ею историю. Но не тут-то было: к нам подскочил непонятно откуда возникший молодой цыган, схватил малышку за руку и что-то кинул нам на прощание на своем языке. Потом мы видели его на арбате неоднократно. Если бы не выразительное лицо, узнавать его было бы сложно: в первую нашу встречу - в потрепанной куртке и дырявых джинсах, потом в широких белых тинейджерских штанах, футболке и бейсболке, в третье «пришествие» он был в строгом черном сюртуке, брюках и широкополой шляпе. Вряд ли он был папой Динары или еще кого-то из местной «мелочи».
В последнее время особенно активизировались на арбате кришнаиты. Женщины в белых сари и с краской на лбу, лысые мужчины с хвостиками на макушках призывают прохожих найти гармонию души путем отказа от греховных мыслей, алкоголя и поедания всего живого. Начать они предлагают с пожертвования на храм Кришны, бумажный проект которого они представляют всем, прежде чем взять деньги. Все поданное они даже заносят в подобие бухгалтерской книги и требуют от подающих написать сумму пожертвования и поставить под ней роспись.

Ксения БАРАБАНОВА