АСТРАЛЬНЫЕ МИРЫ КОМПОЗИТОРА СЕДОВА

Песни костанайского автора Геннадия СЕДОВА поют солисты местной филармонии и самодеятельные артисты домов культуры, под бравурные звуки его марша шагают курсанты Курганского военного училища, а местные начинающие композиторы часто обращаются к нему за советом. , в существование которого свято верит. Более того, свою веру он решил подтвердить специальными исследованиями.

Евгений ШИБАРШИН, shibarshin@ng.kz

Началось с Гагарина

– Космос увлек меня давно, – вспоминает Геннадий Дмитриевич, - ещё с полёта Юрия Гагарина. Я учился в восьмом классе, и событие это тогда многое в нас перевернуло. Мы сразу же заговорили о других мирах во Вселенной, о том, что и там, наверняка, есть разум, и теперь межгалактического контакта осталось ждать недолго.

Правда, тогда все были атеистами, и сельский парнишка, по три часа «пиликающий» гаммы на своем баяне, не думал о каком-то Космическом Разуме. По тем временам такой мыслительный пассаж был сродни признанию Бога. Тем не менее, туманная догадка, что во Вселенной всё взаимосвязано, уже в то время закралась в его голову.

И кто бы мог подумать, что эта лёгкая мировоззренческая неровность на безукоризненном поле материалистического сознания советского школьника когда-то поможет ему раздвинуть горизонты познания мира. Точка зримого наблюдения для него уйдёт в бесконечность, и Космос, как бы это парадоксально ни звучало, превратится во вполне очерченный мыслительный образ, по принципам своего устройства схожий с человеческим телом. Точнее, тело повторяет Космос. А всё потому, что в основе всего сущего лежит лучистое состояние материи, и человек, по мнению Седова, вместе с двумя своими основными субстанциями: плотной – физической, астральной – энергетической, имеет ещё и лучистую – информационную, духовную.

Но ко всем этим премудростям оккультных наук наш герой приобщится позже. Именно тогда он в своей книге «Тайны астральных миров» напишет: «Теперь я не противопоставляю материализм и идеализм, науку и религию, /… / потому что они едины по своей природе и составляют суть единого целого, крайние полюса которого при определённых условиях сливаются и становятся продолжением другу друга». Ну и как ему, будучи музыкантом, не сдаться в плен упоительного звучания тонких материй, из которых соткана душа любой творческой личности. Так родились слова:

Я – в линии точка,

Я – в музыке звук.

Слились во мне прочно

Материя, дух.

Первая песня

Все это было потом. А пока сын донбасского шахтера, приехавшего осваивать целину на полях Минского совхоза Фёдоровского района, пытался овладеть клавишами баяна. Ещё в третьем классе он быстро научился играть на балалайке и гармони, после чего отец купил ему более сложный инструмент. Музыкант Николай Калугин сразу же «поставил руки» на клавиатуре, обучил его нотной грамоте, и Геннадий в 1964-м году окончил не только среднюю школу, но и музыкальный факультет Московского заочного народного университета искусств. Тут же поступил в Московский государственный институт культуры.

Свою первую песню он написал в девятом классе.

– Я тогда аккомпанировал хору учителей нашей школы. Однажды показал свою песню руководителю, она понравилась, и её начали репетировать. Но кто её настоящий автор, так никто и не узнал.

Может, потому и не узнали, что первая песня была, конечно же, о любви: «Милая, ты приди ко мне, споём мы вместе…»

Возможно, именно с бережного отношения к тайне первых порывов любви и начинается постижение загадок мироздания. Ведь, оставаясь наедине со своим чувством, человек углубляется в микрокосмос собственной души, пытается понять самого себя. Тем, очевидно, всё ближе и ближе подходит к тем самым субстанциям, которые Седов называет «астральной» и «лучистой». Наверное, только после таких погружений Геннадий Дмитриевич и взял на себя смелость в своем мини-трактате «Законы, Принципы Вселенной» написать:

Понятен Принцип Совершенства.

Премудрость жизни в нём проста,

Секрет Вселенских Благоденствий –

Искусство, Радость, Красота.

Москва – город жёсткий

В институте культуры были хорошие педагоги. Особенно Геннадий Седов гордится, что многому его научили композиторы Евгений Кузнецов (помните его «В чистом небе месяц ясный …»?), руководивший ансамблем «Берёзка», и Владимир Иванов. В тот период Седов и сам уже активно писал песни, которые исполнялись Воронежским народным хором и другими известными коллективами.

– Но остаться работать в столице я не мог, – говорит Геннадий Дмитриевич. – Кем бы я там был? Чтобы ты мог стать известным, твои песни должны были исполняться на радио и телевидении, а тогда без связей это было невозможно. Надо было чаще ходить на тусовки московского бомонда, но мне там было не по себе. Можно было бы напроситься со своими песнями к Валентине Толкуновой, с которой я учился два года. Но у неё был богатый выбор, а я считал, что не выдержу конкуренции.

Москва для начинающего композитора из казахстанского села оказалась слишком жёсткой. Его оставляли преподавать в институте культуры, была постоянная московская прописка, но ожидался призыв в армию, и Геннадий по распределению поехал в Курганское культпросветучилище. Через три месяца его призвали в армию. Служил он в клубе Курганского высшего военно-политического авиационного училища. Руководил оркестром и опять сочинял песни. Там и родился у него марш, который надолго прижился в училище. Потом опять возвращение в Москву. Около года поработал худруком в ДК одного из заводов и, наконец, махнув рукой на все прелести столичной жизни, вернулся на родину – в Кустанай. В 1970-м году пришел в тогдашний Дворец профсоюзов, где Валентин Граб увлёк его идеей создания ансамбля песни и танца «Кустанайские зори». И тут всё получилось. Старшее поколение наверняка помнит этот коллектив, исполнявший задушевные песни. Многие из них написаны Геннадием Седовым.

Подальше от шизофрении

Космос по-прежнему не оставлял его в покое. Началась «перестройка», и на книжные прилавки повалила литература, давшая ему свои ответы на многие мучившие тогда вопросы. Особенно увлекла парапсихология, в которой наибольший интерес вызвало ясновидение прошлого и будущего. Тогда же он начал заниматься биоэнергетикой.

– Однажды вечером, когда в достаточной мере освоил методику ясновидения, я при закрытых глазах сконцентрировал внимание на переносице, там, где находится так называемый «третий глаз». Издалека загорелся светлый диск, внутри которого было множество сферических колец. Из литературы я знал, что это выход на сверхсознание, в информационное поле Земли. Я трижды спросил: «Кем я был в прежней жизни?» Передо мной появилась чёткая фотография человека лет 65-70, седого, с морщинистым лицом. Он мне не понравился. Я спросил, почему он не похож на меня? Ответ: «Тело у тебя тогда было другим». Позже я при помощи медитации разговаривал со своим покойным отцом, умершими друзьями, бывал в каких-то очень красивых местах. Можно верить или не верить, можно считать это игрой воображения, но я проверил всё на себе. Но потом пришёл к выводу, что тут можно и в шизофрению впасть. Поэтому сейчас этим уже не занимаюсь. Я стал ближе к земле и считаю, что человек должен вести естественную жизнь. И не делать того, что тебе не положено.

Медитация для Геннадия Дмитриевича ушла в прошлое, но видения астральных миров остались в песнях.

Дальние планеты и созвездия,

Разума Высокие Миры,

Наполняют Землю ваши Вести,

Эхом отзываются внутри.

– Я раньше всегда думал, что в космосе что-то такое есть. Мысль о существовании сверхразума возникла, когда учился в институте. Тогда написал поэму «Феномен всех умов». Но знаний у меня не хватило, чтобы оформить всё в какую-то стройную систему. Позже к этой теме вернулся. Почти мистически. Перед тем как у меня родилась первая дочь, вдруг осенила тема контакта далёких миров. Появилась песня. Когда родилась вторая дочь, я написал ещё одну – «Инопланетяне». Она, кстати, пришла ко мне во сне. Другую тоже услышал во сне, проснулся и записал. Потом заснул и забыл. Вспомнил только месяца через два.

«Напрасно казарка летала»

Перед началом моего разговора с Геннадием Дмитриевичем я попросил показать несколько его песен. Он «прокрутил» четыре записи. Солисты Костанайской филармонии пели о ветеранах войны, о нашем городе, и я невольно спросил: уж не по заказу ли он пишет такие пафосные произведения.

– Никогда не писал по заказу. Я вообще не понимаю, как можно это делать. Тогда ведь надо включать рассудок, а творчество должно строиться только на интуиции. Как только включаешь разум, считай, что сработали тормоза. Мелодия возникает внезапно, записать её можно за пять минут, но для её дальнейшей обработки нужно не меньше месяца. Важно, чтобы она не повторяла уже звучавшее. Вообще, этот процесс во мне идёт постоянно. Но особенно плодотворно, когда идёшь пешком.

Неужели и сотни простеньких песен, которые мы слышим каждый день по радио и с телеэкранов, рождаются также мучительно? Хотя иногда возникает ощущение, что «свежесть» у них сродни селёдке годичной давности. Но в том-то и дело, что они постоянно лезут к нам в уши, имена авторов у нас тоже на слуху, а песни Геннадия Седова, действительно идущие от души, никак не могут пробиться к широкой аудитории.

- Механизм шоу-бизнеса простой, - говорит он, - сочиняется простенькая, но очень навязчивая мелодия, потом несколько десятков тысяч долларов тратится на её раскрутку в эфире, а потом певец совершает «чёс» по стране, делая на этих гастролях хорошие сборы. Песню эту вскоре забывают, но на смену приходят другие. И этот процесс идёт непрерывно. Я в нём участвовать не имею возможности, да и не хочу.

23-го ноября Геннадию Седову – 60 лет. Перестал он своим разумом пытаться проникнуть в потемки трансцендентальных миров, но иногда жизнь сталкивает его в глубины подсознания. Туда, где постоянно обитает музыка. Остается только оформить её в нотную гармонию, чтобы и другие люди получили радость от этих звуков.

– Однажды поздней осенью был с друзьями на охоте. Я не стрелок, поэтому просто лежал на копне соломы и смотрел в небо. Там по кругу летала казарка и жалобно кричала. Наверное, убили её селезня. Тогда родились мелодия и слова: «Над полем казарка летала, / Искала пропавшего друга... / Кричала, кричала, / Кричала, кричала,/ Летала по кругу, по кругу... /Убитый лежал он в осоке, /Под небом высоким, высоким…. /Летала казарка напрасно…. / В глазах его солнце погасло...»