В БИШКЕКЕ ХОРОШО ТРАТИТЬ, ЗАРАБАТЫВАТЬ – УВЫ…

Колёса диктуют вагонные

Из Костаная до столицы современной Киргизии напрямую можно добраться, пожалуй, только на метле. Не летят туда от нас самолеты, не спешат поезда. Зато ежедневно в постсоветскую Мекку ширпотреба спешат толпы торгово-рыночных паломников.

А потому за две недели до планируемого отъезда железнодорожных билетов туда уже не было. Мы отправились неделей позже. Причём нам достались три верхних плацкартных полки в разных концах вагона. Мы ехали до станции Чу, на которой предстояла пересадка на какое-нибудь авто до Бишкека.

Знаю, что у нашего казахстанского отделения «Темир жолы» была попытка пустить прямо до киргизской столицы прицепные вагоны. Пока я собиралась навестить родню, их отменили. Потому что в отличие от меня туда в основном едут не отдыхать – работать. То есть стремятся добраться и побыстрее, и подешевле. Ни то, ни другое прицепные не гарантировали. И всё вернулось на круги своя.

До Чу нам пришлось ехать, почти не спускаясь с верхних полок. Чем ближе к югу, тем активнее множилось население вагона. Обживались тамбуры и третьи полки, в крохотном купе проводника тусовалось человек шесть.

Станция встретила ночной прохладой, терриконами дынь, спящими на них детьми, снующими вокруг продавцами-родителями, гомоном таксистов.

Чуйские автодебаты

Не в силах отделаться от самого прилипчивого – сдаёмся. Он подводит к стоящей поодаль «Ауди» и… сдает нас её водителю, тут же получая свой заработок. Тот, кого мы приняли за хозяина авто, оказался зазывалой. Здесь эта нигде не фиксируемая работа очень популярна. Зазывалы действуют не только на стоянках такси, но и на автовокзалах, рынках, магазинах.

В «аудюхе» нас трое, водитель ищет ещё одного пассажира. 4000 тенге за 100 км пути – таков его заработок. Водитель – чуйский. Если учесть его заработок за обратный путь – получится 8000. За вычетом бензина, который здесь на две теньгушки дороже, и чаевых милиции, наверняка останется тысяч шесть.

Попутчик не находится. Мы даём понять водителю, что поедем на другой машине, благо, их здесь – как дынь на чуйском перроне. Он тут же включает зажигание.

100 км до Бишкека одолеваем часа за полтора. Трасса кишит автомобилями. Представляю, что здесь творится днём. Водитель интересуется, почем в Костанае машины. Год назад старомодную «селёдку-ауди – 100» 1987 года он купил в Чу почти за $4000. Мы сочувствуем и продолжаем разговор.

- Наверное, большая часть Чу кормится благодаря бахчам и станции?

- И Чуйской долине…

Узнаем, что конопля здесь растёт как сорная трава – в огородах, на дачах и пустырях, что кто-то собирался построить завод по её переработке, но всё зависло, «потому что она и без завода даёт огромные бабки»; что долина патрулируется вертолётами, а в Чу частенько «полиция шмонает», но что « всё это туфта – среди ментов у наркодельцов везде свои люди» …

- А какие здесь цены на этот товар?

- Раз в пять-шесть дешевле, чем у вас. Кстати, слышал, у вас в почёте «солома». А здесь курить это – просто западло.

Мне показалось, что еще через минуту он предложит то, что здесь «не западло». Но тут «селёдка» остановилась у придорожной заправки. Водитель заправляться не стал, но скрылся за дверью. Вышел, докурил сигарету, сел за руль расслабленный и заторможенный. Он не реагировал на дальнейшие вопросы, как будто совсем нас не замечал, правда, скорость сбавил. Я изредка поглядывала на него: неужели курнул?

А за окном вовсю полоскался южный рассвет, обозначивший романтическую кромку гор. Перед грандиозной казахстанской таможней вышли на свежий воздух. Киргизская приютилась по соседству. Мы миновали их, ничего не заполняя и не представляя для досмотра, удивляясь потрясающей формальности перехода через две государственные границы. Русская речь почти не смешивалась ни с какой другой. Из чего я, филолог, сделала вывод, что здесь русский язык стал таким же международным, как английский.

Покидая киргизскую таможню, я спросила у дежуривших там пограничников, нужна ли регистрация в Бишкеке, если будем там неделю? Мне ответили сразу двое. Причём один сказал «да», а другой – «нет».

Бишкекский синдром

Бишкек поразил вереницами старых машин на дорогах, разбитыми автострадами, почти полным отсутствием строящихся зданий и бесконечными табличками на частных домиках – «Продаётся».

Казалось, что с советских времен здесь мало что изменилось. По всему городу – допотопные автоматы с газировкой. Правда, теперь при каждом из них – продавец. Он разливает воду и споласкивает гранёные стаканчики за 80 сомов своего ежедневного заработка (1 сом = 3 тенге).

Рынок жилья – огромен. В Бишкеке 3-комнатную квартиру можно купить за $10 000, 2-этажный дом – за $50 000. Для большинства местных – цифры астрономические. Тамошний дворник зарабатывает 500 сомов в месяц, милиционер – 3500. Работа у них и сейчас горячая, несмотря на то, что ночные погромы остались в прошлом. На третий день пребывания мы всё-таки отправились в ближайшее районное отделение милиции, чтобы зарегистрироваться как прибывшие иностранцы. РОВД поразил неимоверно раздолбанной мебелью, допотопной пишмашинкой «Ивица» и огромной картой патрулируемого района. Начальник отделения – разговорчивый капитан – вежливо предостерёг нас от вечерних прогулок, ношения кошельков в руках, золотых украшений на теле и выписал три квитанции для обратного пути через таможню. Только теперь мы поняли, что при отсутствии этих квиточков на таможне пришлось бы оставить штраф в три дворничьих оклада.

Помимо дворников, тяжеленько приходится и местным пенсионерам. Пенсия в 1500 сомов считается почти подарком. В отличие от наших ветеранов, киргизские участники войны получают чуть больше обычного пенсионера – надбавку в 500 сомов ежеквартально.

Ещё проблемнее жизнь учительская. Зарплата в 1000-1500 сомов позволяет сидеть исключительно на овощах и фруктах. Они здесь почти бесплатные – от 0,5 до 3 сомов за кило помидоров, огурцов, картофеля, яблок. Зато на мясо – цены почти костанайские: баранина – 140 сомов, говядина – 130, свинина – 120. А потому всё мясное считается неимоверной роскошью.

На юге, видно, жизнь ещё проблемней. Целыми кланами срывается оттуда местный люд. Вокруг столицы выросло многокилометровое кольцо саманного «нахалстроя». Южане живут без каких бы то ни было разрешений на строительство или торговлю, но никакие репрессивные меры не помогают властям отделаться от этого столпотворения нищеты, обитающей без газа, воды, электричества, но с крышей над головой и ощущением счастья от этого в душе.

За несколько дней в Бишкеке я услышала множество лестных слов о Казахстане, в котором правдами и неправдами пытаются зарабатывать граждане сопредельной Киргизии. Подруга моей сестры-учительницы каждое утро на такси спешит в казахстанскую русскую школу. Каждый вечер на такси возвращается обратно. Но даже при этом она довольна своим окладом. «В Киргизии хорошо тратить деньги, а зарабатывать – увы…» – сказал мне теперь уже бишкекский таксист, подъехавший на доисторическом «Гольфе». Первое я проверила на себе, второе и сейчас проверяют там мои «бюджетные» родственники.

Ольга КУНГУРОВА

версия для печати  
отправить статью по e-mail