НИКОЛАЙ ДЕЙХИН: «НЕ ХОЧУ БЫТЬ СВАДЕБНЫМ ГЕНЕРАЛОМ»

Глядя на этого человека, трудно поверить, что он уже на пенсии. Пусть и по выслуге лет. Почему судьба людьми распоряжается так нерационально? Голова ещё переполнена идеями о радикальном переустройстве ведомства, в котором служишь. Есть возможность убедить тех, от кого зависит воплощение твоих планов, а сердце уже сигнализирует, что предстоящей борьбы не выдержит.
Два года назад начальник управления внутренних дел Костанайской области Николай ДЕЙХИН, регулярно появлявшийся в местных теленовостях, вдруг исчез из эфира. Прошел слух, что серьёзно заболел. Потом, правда, говорили – пошёл на поправку и скоро выйдет на работу. Вышел. И вдруг – заявление об уходе.

Досье «НГ»:
Дейхин Николай Михайлович родился в 1950 году в п. Филиповский Алтайского края.
После службы в морской авиации Тихоокеанского флота приехал в Алма-Ату. Начал работать постовым милиционером. Параллельно учился в специальной школе милиции. По окончании был назначен участковым инспектором.
Во время учёбы на заочном отделении Карагандинской высшей школы милиции - вначале зам. начальника, а затем начальник отделения уголовного розыска РОВД Калининского района Алма-Аты.
1984 -1988 гг. – зам. начальника и начальник РОВД.
1990 г. – с отличием окончил Академию МВД СССР.
1991 г. – первый заместитель начальника УВД Чимкентской области.
С декабря 1991 по 1995 гг. - начальник Главного Управления криминальной милиции МВД РК, зам. министра МВД РК, начальник Восточного УВД на транспорте.
1995 - 2001 гг. – начальник УВД Карагандинской области.
2001 - 2004 гг. - начальник УВД Костанайской области.
В 1995 году присвоено звание «генерал-майор».
Женат, сын занимается бизнесом.

И пошли письма …

- Николай Михайлович, что случилось? Вам, генералу на высокой должности, было чуть больше 50-ти лет, когда вы вдруг перестали работать в полиции. Вас «ушли»?

- Рапорт об освобождении от должности в связи с выслугой лет и состоянием здоровья я написал сам. Я тогда перенёс инфаркт, но благодаря хорошей физической форме, настолько быстро адаптировался, что очень сомневался в диагнозе. Но в Челябинске врачи подтвердили, что инфаркт был, и посоветовали не перегружаться. Работать вполсилы я не могу, поэтому решил уйти. Была и другая причина. С августа 2003 года на меня опять пошли анонимные письма. Руководство не обязано было на них реагировать, но под разными предлогами комиссии всё равно приезжали. Ничего не находили, но за себя всё равно надо было драться. Причём на самом верху. Если бы здоровье было нормальным, я бы остался.

- «Доброжелатели» хотели сместить вас с должности, потому что она такая доходная?

- Когда я пришёл в Костанайскую область, мои действия по смене кадров восприняли неадекватно. Я до этого уже хорошо знал, кто здесь чего стоит. И когда убедился, что некоторые руководители действительно не соответствуют занимаемой должности, решил их заменить. Взять, например, уголовный розыск. С момента его создания в 1918 году он трансформировался в службу, внутри которой – особые отношения, свой микромир. Там даже говорят на языке, не очень понятном другим сотрудникам. Если не знать этих моментов, не учитывать их, работу там никогда не организуешь. А в райотделах были проблемы другого плана. Среди личного состава – разброд и шатание, нет элементарного порядка. Начинаю разбираться в вопросах административной практики – выясняется, что к общему количеству наказаний за административные правонарушения приписано 24 тысячи. А ведь этот вид наказания, по моему глубокому убеждению, способен предотвращать многие более серьезные преступления. Тут всё оказалось только на бумаге. Так работать было нельзя.

Что же касается «доходности»… Я знаю, что некоторые анонимки исходили от людей в аппарате МВД. Они хотели бы занять мою должность. Но назначение делается по согласованию с руководством страны, исходя из деловых качеств, поэтому тут, скорее, преобладало желание карьерного роста.

- Вас редко можно было увидеть в генеральской форме. Почему?

- Министр был лицом гражданским, поэтому мне казалось это не очень этичным. Потом я стал замечать, что мои лампасы некоторых людей пугают. И вообще, генеральство рождает не очень приятные ситуации в жизни. Например, я перестал ходить в гости, потому что понял: приглашают не Дейхина, а генерала. А я не хотел и не хочу быть свадебным генералом. В конце концов, погоны надо будет когда-то снять, а что останется, если не будешь идти в ногу со временем?

О пытках в полиции

- Сотрудники полиции сетуют на частые стрессы. Они – следствие постоянной угрозы жизни или их больше провоцируют сложные взаимоотношения внутри ведомства?

- Стрессы рождаются от перегрузки. Рабочий день не нормирован, и на этой почве возникают проблемы в семье. Ограниченность расследования процессуальными сроками приводит к тому, что часто не успеваешь, и тогда тебя ждет разговор с начальством на повышенных тонах. А работы всё прибавляется. Если в 60-х годах в Казахстане в год совершалось около 62 тыс. преступлений, то в 90-х уже более 130 тыс. Число же сотрудников, если и росло, то незначительно. За малейший проступок людей увольняли. Эти чистки сильно обескровили кадры профессионалов. На их место пришли молодые. Когда-то была кадровая преемственность, в том числе и в системе обучения. Из 34-х лет работы я 20 лет учился.

- Не по этой ли причине во время следствия иногда избивают подозреваемых, а потом появляются и невинно осуждённые?

- Если зайдете в следственный изолятор, там все скажут, что они невиновны. Но то, что иногда невиновные привлекаются к уголовной ответственности, - тоже правда. Насилие применяют, прежде всего, из-за непрофессионализма. Я за это наказывал и увольнял. Но тут срабатывает ещё один фактор. О применении насилия население зачастую судит по действиям патрульно-постовой службы. Там сейчас на 99% служат, приехавшие из села. Я сам деревенский и не хочу ничего плохого о них сказать, но факт остаётся фактом – они незнакомы с городской культурой, недостаточно образованны и потому зачастую бывают неоправданно агрессивны.

Зареформировались

- МВД последние годы постоянно реформируется. Есть ли какой-то положительный результат?

- Давайте вспомним хотя бы создание ГСК (Главного следственного комитета – Е.Ш.). Идея сама по себе хорошая. Я сторонник того, чтобы следственное подразделение было автономным от оперативных работников. Расследования тогда будут более объективными. Но, работая заместителем министра МВД, я был против создания ГСК именно в той форме, в которой это предполагалось. Однако инициаторы этой идеи все-таки настояли на своем. В результате произошло чисто механическое разделение МВД на две независимые структуры. Непродуманность привела к тому, что всё это рухнуло. Только зря истратили деньги. Когда я работал в Караганде, то подсчитал, что на реконструкцию зданий и покупку новой техники для ГСК только в этой области ушло около 1 млрд. тенге. И так по многим направлениям. Мы механически берём опыт других стран и начинаем внедрять у себя. Реформы у нас зачастую носят поверхностный характер, а сути не затрагивают.

- Что вы имеете в виду?

- Например, почему эффективность работы полиции в основном оценивают по состоянию правопорядка и раскрываемости преступлений? Тут даже возникают противоречия. Работая в Карагандинской области, я отчитывался в Совете безопасности РК. Меня там критиковали за то, что у нас слишком много случаев привлечения к административной ответственности – 660 тысяч. А мы считали, что как раз очень активно используем один из эффективных рычагов предотвращения преступлений. Это зависело от нас. Ведь причин преступности много, но полиция на все повлиять не может. Если уж предъявлять к ней такие требования, то нужно расширить и функции МВД. Пока его правильнее было бы называть министерством полиции. В других странах ведомствам, занятым «внутренними делами», придаются и функции, связанные с социальной сферой. Интересно, что и у нас в первые послереволюционные годы Наркомат внутренних дел направлял, например, работу советов. В царской России министр внутренних дел был одновременно и главой правительства, а полиция – просто отделом департамента. То есть я веду речь не о простом расширении функций, а о создании для полиции возможностей воздействовать на те сферы жизни, состояние которых непосредственно влияет на уровень преступности. Тогда и за правопорядок можно спрашивать по полной программе.

То же самое и с раскрываемостью преступлений. Сколько бы ни наказывали полицейских за отказ принимать от граждан заявления о совершенных преступлениях, пока раскрываемость будет одним из главных критериев в оценке их работы, такое явление будет существовать. Учитывать надо, но не делать главным показателем. Оценку работы полиции должно давать население. Методом социологического опроса.

- Но сейчас вроде бы участковые инспекторы начали отчитываться перед населением…

- Это дело хорошее. Я вообще считаю, что участковых должно население выбирать. Как шерифов в США. Именно от их активности и профессионализма во многом зависит правопорядок. Тогда не надо будет делать ставку на народных дружинников. Тут у нас тоже самообман. Ну скажите, кто сейчас, в рыночное время, добровольно станет тратить время на охрану общественного порядка? Человеку надо деньги зарабатывать, семью кормить.

Правда и вымысел

- Николай Михайлович, как меняется преступный мир?

- Больше стало агрессивности. Больше стало ничем не мотивированных преступлений. Сегодня даже среди преподавателей бывают насильники и торговцы наркотиками. Да и воры «в законе» начали нарушать свои прежние принципы. Если раньше «авторитет» не работал, у него не было семьи и дома, то сейчас среди этой категории - обеспеченные люди. Некоторые это звание даже купили. Их называют «апельсинами».

- «Зэковские» песни по-прежнему популярны, да и фильмы, где горы трупов. Не романтизируют ли они бандитскую жизнь?

- В воровской субкультуре есть много обычных человеческих мотивов. Я сам слушаю эти песни с удовольствием. Но я же не стал вором. Кто с детства не склонен к агрессивности, на того сцены насилия не влияют. Главные причины преступности в другом. Хотя и с насилием на экранах не нужно перебарщивать. Но тут цензура не нужна. Пусть творческие работники сами определяются. В тоже время я не очень понимаю, почему в «Ментах» оперативники так много пьют. Мы после удачного раскрытия преступления тоже это делали, но чтобы так часто… Когда же работать? Да и денег столько нет. Что касается стрельбы, то для нас каждый выстрел оборачивается такими проверками различных комиссий, что лучше преступника прихлопнуть дубиной. Но я понимаю - монотонную, трудную работу, которая и есть реальное расследование, смотреть в кино было бы скучно. Поэтому вымысел тут оправдан. Мы ведь в жизни тоже совершаем много глупостей. Но, как говорили древние, главное не в том, чтобы не делать глупостей, а в том, чтобы умно скрывать их от окружающих.

Евгений ШИБАРШИН

версия для печати  
отправить статью по e-mail