На главную

предыдущий номер
каждый четверг

№ 23 (219)
8 июня 2006 года


архив газеты

следующий номер
РУБРИКИ
Хронограф
Тема недели
Забойный отдел
Три автора
Наш бизнес
Политика KZ
Страна и мир
Спецназ
Линия судьбы
36,6 С
Абонентский ящик
Абитуриент-2006
Квартирный вопрос
Автосалон
Зверские дела
Спорт
Hi-Tech
Желтая полоса
Свободное время
Вкусная жизнь
На посошок
Наша акция
ИНФОРМАЦИЯ
О газете
Контакты
Рекламодателям
РЕКЛАМА

Рекламно-информационная газета бесплатных частных объявлений

 

"Наша Газета" - костанайский областной еженедельник
При любом использовании материалов, ссылка (для онлайн-изданий - гиперссылка www.ng.kz) обязательна.
© "Наша Газета", 2002-2005

Дизайн
TOBOL Web Design
© 1999-2005

Линия судьбы  
[an error occurred while processing this directive]

ВИКТОР АМАН: «РЕЗАТЬ ЧЕЛОВЕКА УДОВОЛЬСТВИЯ НЕ ДОСТАВЛЯЕТ».

Сегодня существует много профессий гуманистической направленности. Но медицинские работники среди них стоят каким-то особняком. Ведь они имеют дело с физиологической стороной нашей жизни. Там много крови и других не очень-то приятных составляющих живого организма. В этом мире врач-уролог Виктор Иосифович Аман живёт уже 27 лет. Редкий его день обходится без операции. Одни их них длятся не более одного часа, другие доходят до семи. И каждая из них имеет свои особенности. Виктор Аман считает, что каждый лежащий на операционном столе – индивидуум. Он обязательно устроен немного иначе, чем другие, и одни и те же болезни могут проявить себя с самой неожиданной стороны.

Досье «НГ»
Аман Виктор Иосифович. Родился в 1954 году, в Фёдоровском совхозе Фёдоровского района Кустанайской области. В 1971 году поступил в Карагандинский медицинский институт. После окончания института работал врачом в Фёдоровском совхозе, в Кустанайской областной, а затем – в городских больницах. В 1996 году создал частную клинику «Гиппократ».
Сейчас директор ТОО «Гиппократ», главный врач.
Женат, имеет сына и дочь.


«Кровь людская - не водица»

- Виктор Иосифович, медицина существует не одну тысячу лет, и человек за эти годы физиологически не изменился, так неужели у врачей до сих пор не отработана точная технология действий на все случаи?

- У меня до сих пор в памяти одна операция. В больницу привезли больного из Лисаковска. У него была острая задержка мочи. Мы приняли решение оперировать и сделали всё, что в таких случаях было необходимо. Я захожу в операционную, больной в это время лежал. А потом вдруг соскакивает, его пытаются удержать, и он умирает. Что с ним произошло? Никто не знает. В нашей профессии это очень тяжёлая составляющая.

- Но ведь человеку жить с таким грузом невозможно. Когда вы решили стать врачом, предполагали, что будете испытывать такого рода моральные нагрузки?

- Врачом я стал случайно. Учился в сельской школе. Причём достаточно успешно. Особенно удавались точные науки: математика, физика и химия. Думал, что пойду дальше по этой линии. Правда, когда школу заканчивал, куда поступать, ещё не определился. А тут брат Евгений, который учился в Костанайском сельхозинституте, увидел объявление о работе выездной приёмной комиссии Карагандинского медицинского института и предложил мне туда поступать. К тому же у нас тогда мама болела, и вроде иметь в семье своего врача было бы хорошо. Я поступил. Хотел стать хирургом общей практики, но адъюнктуру проходил в урологическом отделении Кустанайской областной больницы, где многому научился. После окончания института направили работать врачом в Фёдоровский район, в родное село, а через год именно заведующая урологическим отделением меня «вытащила» опять в Костанай. Получается, что и урологом я стал случайно.

- При таком наборе «случайностей» меня удивляет, как вы смогли преодолеть психологический барьер, когда начали скальпелем резать человеческое тело?

- Это долгий процесс. Проблему решает вся система подготовки в медицинском вузе. Когда я поступил, в поезде с нами ехал парень, который уже год там проучился. Он начал «грузить» нас: морг, трупы, всё берёшь голыми руками, а потом ешь пирожки. Мы думали – привирает. Но, к сожалению, к этому всё и пришло. Наш преподаватель анатомии выжигал брезгливость из нас калёным железом. Он говорил: брось перчатки, бери руками. Имеется в виду - человеческую плоть.

Но слово «резать» для врача имеет совершенно другой смысл. Тут ведь надо помочь человеку. Резать не доставляет удовольствия. Мне, например, не нравится находиться в операционной. У меня руки по этому поводу не чешутся. Мне не нужна кровь. Как и любому нормальному врачу. Прежде чем взять больного в операционную, я перепробую все другие способы. Подходя к операционному столу, всегда испытываешь чувство тревоги. Ты понимаешь, что перед тобой живой человек, который может стать мёртвым. Причём не по твоей вине. Один такой случай я уже рассказал. Приведу другой пример. 25 лет назад я первый раз удалял почку, и вдруг у больного открылось кровотечение. Вы представляете картину: из артериального сосуда струя крови диаметром 1 см бьёт на 3 метра. Через минуту человека уже никто бы не спас. Хорошо, тогда рядом оказались более опытные товарищи. Больше такого не было, но при всех подобных операциях я думаю: не дай бог, опять соскочит зажим!

Протоколы медицинских мудрецов

- В Парламенте Казахстана находится законопроект, по которому для врачей, допустивших ошибку при лечении, предусмотрены крупные денежные штрафы. Как вы оцениваете такое новшество?

- Ответственность врача должна быть. Её конкретные рамки нужно прописать в законе. Другое дело, что степень ответственности, которая предполагается (о чём сейчас говорят в прессе), - это уж слишком. Законы нужно принимать в комплексе. Должен быть и механизм защиты врачей. Например, нужны страховые компании, куда бы они могли перечислять какие-то взносы, и которые в случае обвинения врача привлекали бы экспертов для проверки обоснованности данного обвинения. Найдутся люди, которые могут обвинить врача, что он лечит «не так», и на этом заработать себе большие деньги. Нужно, чтобы и ассоциация врачей выполняла функцию защиты врачей. Без такого механизма названный вами законопроект будет чисто популистским. Пострадают, прежде всего, практикующие врачи. Они будут бояться проявить инициативу, тем более рисковать на благо пациента.

- Но ведь сейчас в Казахстане вводится лечение с применением международных стандартов. В специальных протоколах конкретно описано, как нужно лечить все известные болезни. Казалось бы, чего проще: нет эффекта от лечения - комиссия проверяет, как врач применял рекомендуемые стандарты, и потом делает соответствующие выводы о его ответственности.

- Насколько я понимаю, стандарты вводятся из благих намерений. Но давайте рассмотрим простейший пример. В протоколе написано, что больному пневмонией нужно назначать, как минимум, пенициллин и гентамицин. Если проверяющий придет в нашу клинику, то он наверняка спросит у врача: почему вы лечите не так, как записано в протоколе, и тратите денег больше, чем предполагается? Я знаю, что пенициллин этому больному не поможет, и назначаю другое лекарство, возможно, в десять раз дороже, и больные платят за это. По установленным правилам другие лекарства я должен применять лишь в том случае, когда уже попробовал те, что записаны в протоколе, и они не дали лечебного эффекта.

У нас частная клиника, а эта система, на мой взгляд, рассчитана на те больницы, в которые поступают государственные деньги на обеспечение гарантированного объема медицинской помощи. Вы представляете, что будет с репутацией нашей клиники, если поступивший к нам больной заплатил деньги, а мы будет колоть ему пенициллин, который не помогает?

- Но ведь и вы можете выиграть тендер на получение государственных средств для оказания гарантированного объема медицинских услуг. В других сферах за госзаказ чуть ли не драка идет, а вы отстраняетесь от гарантированного финансирования.

- Допустим, мы получили такой госзаказ. Поступает к нам больной с аппендицитом, за один такой случай государство, допустим, заплатило нам 10 000 тенге. Но ведь государственная больница по другим статьям из бюджета получит ещё деньги на специальное медицинское оборудование, на ремонт здания, в результате стоимость лечения любого заболевания повышается. Но мы-то ничего, кроме этих 10-ти тысяч, не получим, а всё остальное должны покупать на свои средства. В итоге стоимость лечения аппендицита фактически будет дороже, но, получив средства от государства, мы не будем иметь права брать деньги с больных. Тогда мы просто разоримся. Это уже неравные условия. Потому-то за 10 лет существования «Гиппократа» мы ни разу не участвовали в госзакупках.

- Тогда почему вы предпочли частную медицину?

- Это было в середине 90-х годов, когда здравоохранение разваливалось. Был такой упадок, что приходилось работать с чувством униженности. Остро не хватало лекарств, шовного материала, да что там говорить - даже тряпок обычных не было! Ну, и плюс – хотелось работать самостоятельно, такие в воздухе тенденции носились. Сейчас медицина в Казахстане на подъёме, и если бы я теперь делал выбор, то ещё бы хорошо подумал.

Весь мир - больница?

- Вы когда-нибудь жалели, что стали врачом?

- Мне моя работа нравится. Здесь есть достаточно положительных эмоций. Но это и очень тяжёлый труд. Сын у меня тоже пошёл в медицину, но я бы этого для него не хотел. Работа врача требует большой самоотдачи. Если хочешь быть хорошим врачом, нужно быть всегда врачом. При любых жизненных обстоятельствах. Вначале у меня такого не было. Но когда появились свои пациенты, когда начал сам делать операции, я стал переживать за больных.

- Учитывая, что вы работаете в сфере платной медицины, у вас наверняка возникают ситуации, когда обратившийся к вам человек нуждается в помощи, а вы не можете пойти ему навстречу, потому что у него нет денег.

- Такие ситуации бывают очень часто. Я в таких случаях говорю пациенту, сколько будет стоить лечение, и он сам выбирает. Теоретически сегодня необходимый объем медицинских услуг в государственных медицинских учреждениях можно получить бесплатно. Чтобы выжить. Другое дело – нет достаточного комфорта в больницах, не всегда есть нужные специалисты, но государство сегодня для этих целей выделяет огромные деньги. Нужно только смотреть, правильно ли они используются. Бывает, что к нам привозят больного, которого лечили в других клиниках, не помогли ему, и у нас лечение теперь обойдется ему дороже. Но ведь не мы же виноваты, что у него так получилось. Посмотрите – за покупку литра плазмы мы платим 16 000 тенге, а есть больные, которым в сутки нужно 2-3 литра. Но человек внёс в нашу кассу всего 2000. Бывают случаи, когда мы начали лечить человека, а потом оказывается, что на него нужно потратить больше средств. Этот груз ложится на нас. Идём на убытки. Но максимум, в чём мы можем пойти навстречу человеку, это лечить его только по себестоимости. То есть без прибыли для себя. Иначе наша клиника перестанет существовать.

Всех наших врачей я постарался увести от решения коммерческих вопросов. Они получают твёрдую ставку, которая зависит только от квалификации и никак не от заработанных ими для клиники денег. Я запретил связи с фармацевтическими компаниями. Это распространённая болезнь, и её непросто преодолеть. Но нужно.

- Когда попадаешь в больницу, то поражаешься, как много у нас больных людей. Вы там проводите большую часть своей сознательной жизни. А как воспринимаете мир за пределами больницы?

- Нет, выходя на улицу, я не думаю, что весь мир – это больница. Хотя знаю, что абсолютно здоровые люди если и есть, то их единицы. Даже близких мне людей, у которых есть проблемы, я воспринимаю больными только тогда, когда они переступают порог больницы.

Евгений ШИБАРШИН

версия для печати  
отправить статью по e-mail  
[an error occurred while processing this directive]

[an error occurred while processing this directive]

 

МАТЕРИАЛЫ РУБРИКИ

ВИКТОР АМАН: «РЕЗАТЬ ЧЕЛОВЕКА УДОВОЛЬСТВИЯ НЕ ДОСТАВЛЯЕТ».
Сегодня существует много профессий гуманистической направленности. Но медицинские работники среди них стоят каким-то особняком. Ведь они имеют дело с физиологической стороной нашей жизни. Там много крови и других не очень-то приятных составляющих живого организма.