ИЗ ВАРЯГ – В ГРЕКИ

На интервью в «НГ» Иван Мармалиди, руководитель национально-культурного центра «Неа Акрополис», пришёл с туго набитым портфелем. Из него последовательно вынимались карта Греции, книги, справочники, рекламные проспекты, видеокассета. Диск с музыкальными записями должен был появиться позднее.
Карта разворачивалась, брошюры и альбомы открывались на нужных, по мнению Мармалиди, для корреспондента страницах. К разговору о Дне памяти геноцида понтийских греков, который отмечался в мае, мы готовились основательно - как к битве при Фермопилах.

Понтийский исход

- Иван Иванович, иногда кажется, что не было на земле народа, который не испытал бы тягот изгнания. Пусть пять-десять веков назад…

- Да нет, у нас по времени всё было гораздо ближе. Например, дата, о которой мы говорим, – 19 мая, – отмечает геноцид турок против понтийских греков, то есть живших в Причерноморье в 1916-1923 годах. В те времена сотрудники иностранных дипломатических миссий в многочисленных письменных докладах свидетельствовали о зверствах, которым подвергался наш народ. Я вам процитирую только один из многих публиковавшихся архивных документов. Американка Этель Томпсон признавалась: «Покинула Восток с чувством ужаса перед фактом, что в 1922 году могут происходить такие события под каким-либо правительством, с каким-либо народом… Греки брели с оскелеченными детьми, привязанными к спинам, их подгоняли как стадо, без продуктов и одежды, пока они не падали мертвыми… Глаза мои никогда не забудут то, что видели». И это был не конец Исхода.

Всё те же понтийские греки, но уже граждане СССР, были подвергнуты высылке в годы войны и первые послевоенные годы. Так что, полагаю, к ним имеет отношение ещё одна майская дата – 31 мая, День памяти жертв политических репрессий. Наших не могли потом реабилитировать потому, что у них на то время были греческие паспорта. Аргумент звучал так: вы граждане чужой страны. Новые советские документы выдавали гораздо позже по местам ссылки.

- А вы из каких греков?

- Мы как раз ромеи, понтийские греки. Я-то родился уже в Кустанае, а мама, вся её семья были вывезены из Ялты в Казахстан. А вообще, мои дед с бабкой были из Константинополя. Наши попали сначала в Семиозёрку. В области этот район и Комсомольский были местами проживания высланных греков. В Комсомольце целая улица греческих домов стояла. Дед в Крыму слыл неплохим виноделом, умел за виноградом ухаживать. И когда понадобилось украшать центральный парк в Кустанае, «энкаведешники» его отыскали в районе. Но даже я ещё помню, как мама сажала меня на саночки, и мы куда-то ехали с ней. Это называлось «отмечаться». И помню, что когда мы перестали это делать, взрослые говорили, что «сняли режим».

- При этом вы, наверное, стали потом октябрёнком, пионером, комсомольцем, вообще благонравным советским человеком?

- Благонравный – это определение вряд ли в принципе могло ко мне подходить. Недаром мама в добрую минуту до сих пор говорит: «Когда ты родился, Господь три дня смеялся». Я всегда был хулиганистым. Кроме того, бабушка в детстве водила меня в церковь, так что какой уж тут октябрёнок. Но в остальном меня можно было считать обычным советским парнем, правда, со склонностью носить широченные «клёши», водолазки, «битловские» пиджаки без воротников и слушать иностранную музыку. Отслужил в армии, работал на телеграфно-телефонной станции, был оператором кинохроники «Казахфильма» - до сих пор считаю это лучшей работой в моей жизни, неплохо управлялся с фотоаппаратурой… Думаю, что с моей биографией пора заканчивать.

Кровь есть кровь

- Иван Иванович, а быть греком у нас – это было хорошо, плохо или никак? Ведь наверняка, когда «сняли режим», на вас не распространялись какие-либо ограничения. Вы могли учиться, где угодно, ездить, куда хотите.

- Конечно, все тяготы, лишения пришлись на долю старшего поколения. Но кровь есть кровь. Я, например, лет до четырёх неважно понимал по-русски, дома говорили на своём. Родственники у нас жили в Греции. Но в целом я рос человеком «среднеарифметической» национальности. Процент ассимилированности греков, живущих за пределами исторической родины, кстати, колоссален. Когда мы собираемся на свои форумы, сразу видно – это абхазские греки, это – армянские. Чужие родовые черты налицо.

- Но внутри-то - дух Эллады. Чем он жив? Вас слушаешь, и вперемешку с русскими словами звучит «патрида» - родина. Цитируете риторов, о величии греческой культуры можете говорить, по-моему, часами. Давно это с вами?

- Об эллинизме можно говорить сутками. В самом деле, нет нации, которая не отметила бы вклад нашего действительно маленького народа в мировую культуру. Между прочим в русском языке 12 840 слов - либо прямые аналоги греческих, либо с греческими корнями. Влияние на другие сферы жизни ещё больше. Депутатам нужен учебник по демократии? Пусть читают на досуге двухтомник Плутарха, очень своевременные книги. Задолго до Ветхого Завета греки уже все придумали для нормального человеческого общежития. Знаете, что было вырезано на деревянных столбах, стоящих на афинской агоре? Правильно, установления Солона для граждан. Могу напомнить некоторые? «Праздность – преступление», «Сыновей павших воинов – воспитывать государству». «Кто не может указать, на какие средства он живет, тот лишается гражданских прав» - коротко и ясно. А у нас до сих пор со сдачей налоговых деклараций проблемы. Вот ещё интересно. «Архонту – смерть, если его застанут пьяным». Архонт – это высшая должность в городе-государстве, вроде нашего акима.

- Говорят, и контрабанду придумали греки.

- Думаю, что так и есть. Во всяком случае, до сих пор самые шикарные сорта табака никто не подделает искуснее греков. А уж прародителями бутлегерского промысла точно были они.

- Иван Иванович, если серьезно – что должно было произойти, чтобы вы решили не просто ради игры ума заняться изучением греческой классики, а организовать национально-культурный центр?

- Честно – никакого знакового события, подтолкнувшего меня к этому, не было. Просто возраст подошёл, время настало осознать, что ещё чуть-чуть – и греческого во мне останется одна фамилия.

Кто с нами – все греки

- Ради чего создавался «Неа Акрополис»? Всё-таки греческая диаспора в области небольшая.

- Дело не в количестве, а в желании людей объединиться. Причем с нами вместе не только греки. Мы начали работать с октября 2003-го года. Не стали ждать, пока нам выделят учителя греческого языка. Преподавала наша землячка Кирияки Авраамовна Афендулиди, сама изъявила желание. Мы начинали с понтийского, который отличается, конечно, от эллинского, на котором говорят в Греции. Потом нашелся русский парень Андрей Курченко, который сам отлично разобрался в грамматике и пришёл работать в воскресную школу. А сейчас костанайская девушка завершает обучение по специальной программе в одном из греческих вузов. Вернётся, будет учить современному языку.

- На каких условиях работают ваши преподаватели?

- Что называется, изыскиваем средства, чтобы поддержать их энтузиазм. В связи с этим мне хотелось бы адресовать вопрос областному управлению по языкам. Множественное число в названии этой структуры её должно к чему-то обязывать? Всё-таки называется «управление по языкам», а не по языку. Какую поддержку оно оказывает восьми воскресным школам, функционирующим в области? В какие его программы мы вписаны? Я понимаю, что НКЦ создаются не только для того, чтобы формировать для людей, давно оторванных от исторической родины, языковую среду. Но это – важнейший аспект их работы, потому что для любого народа его национальная культура начинается с языка. Мы занимаемся также организацией культурных и спортивных мероприятий, наши старики и дети ездят отдыхать в Грецию, ребята одновременно проходят там отличную разговорную практику.

- А можно провокационный вопрос? Идентификация по национальному признаку в любой форме – отделение. Зачем оно сегодня, когда все самые жестокие войны и даже локальные конфликты имеют в основе своей межнациональную рознь?

- Бог даже пальцы на руке не создавал одинаковыми. А уж тем более людей. Каждый хорош, интересен и главное – нужен именно потому, что отличается от других. А договориться всегда можно. Я как-то прочел всё в тех же книгах по истории Греции, что в годы гонений мусульман укрывали в своих домах христиане.

- Ваш вариант мироустройства?

- Каждый молится своим богам. Это трогать нельзя. А за стенами храмов надо стремиться к терпимости.

- Веруете?

- Верую. Я же грек. Мои корни из той страны, где и сегодня в паспортах есть графа «вероисповедание». Мне, кстати, очень импонируют греческие священнослужители, они демократичны и приветливы, с ними обо всем можно поговорить, обсудить любую проблему.

- Вы сами и ваш национально-культурный центр – это, кроме всего прочего, уже ставшая знаменитой команда по кёрлингу. Сейчас вы тренируете инвалидов. Получается у них?

- Хорошо играют ребята, лёд чувствуют замечательно. Мы ещё все будем ими гордиться.

- Было ли у вас когда-нибудь намерение уехать отсюда?

- Да, было, и неоднократно…

- Если всё-таки решите это сделать, какие слова вы хотели бы услышать на прощание?

- В этом Мармалиди хорошего было больше, чем плохого. И мне достаточно.

Греция, по словам Мармалиди, - страна раскалённых эмоций. В ресторане местный народ общается, а туристы думают: 5 секунд до драки. На футбол греки приходят за час до матча, знатоки ритуала никогда не садятся внизу – чтобы на голову ничего не падало и не затоптали на пике эмоций. Болеют греки так, что костанайские фанаты в сравнении с ними – младшая группа детского сада.

Примерно с такой же страстью население отдаётся политике. Есть поговорка: «Два грека – это минимум три партии». Выборы проходят так бурно, что сотрясаются древние памятники. В сравнении с ними наши кампании по темпераменту – тусовка в греческой деревне. Эту сторону политической активности можно принимать или нет. Но вот что интересно, в Греции предусмотрена уголовная ответственность за неучастие в выборах. До сих пор, выходит, народ чтит свои древние установления, одно из которых звучит так: «Кто во время междоусобных раздоров не примкнет ни к одной из сторон, тот лишается гражданских прав».

Блиц

- Вы часто бывали в Греции?

- Да, бывал, даже работал на мясоперерабатывающем предприятии.

- Когда ездили последний раз?

- Года три назад, участвовал в съезде греков в Салониках.

- Акрополь посещали?

- Да.

- Это действительно потрясающе?

- Это больше, чем потрясение. Поднимаешься на холм и сначала чувствуешь только, как жарко, как пылают старые камни. А потом замечаешь, как отполированы плиты миллионами ног, как неохватны колонны, как вздуты мускулы и выпирают вены на исполинской руке, которую скульптор изваял больше 2000 лет назад. Оборачиваешься, а напротив - церковь. И ты понимаешь, что такое вечность под этим небом.

Галина КАТКОВА

версия для печати  
отправить статью по e-mail