«БУДУЩЕЕ» С ПРОТЯНУТОЙ РУКОЙ

Каждый из них - ребенок. Но озлобленный на мир, не привыкший к ласке и доброте, с опаской смотрящий на любое проявление нежности. Малолетние беспризорники похожи на маленьких щенков, хорошо усвоивших урок человеческой жестокости. Они - отбросы общества, мы стараемся обойти их стороной, отвернуться, покрепче сжать руку собственного ребенка, забывая, что они - такие же дети, только… У них нет детства. Им не нужна школа, она у них уже была. Откуда берутся дети, просящие на улицах милостыню, сторожащие машины, собирающие пустые бутылки и металлолом? Почему их не становится меньше?

Безнадзорные

Специалисты говорят, что среди всех «уличных» детей истинно беспризорных очень мало. Большинство - безнадзорные. То есть сироты при живых родителях. По данным областного департамента образования из 154147 учащихся в области не посещают школы только 55 детей: 17 из них живут в Костанае, десять - в Рудном, по пять - в Денисовском, Федоровском и Костанайском районах. Из неучей 23 – дети из малообеспеченных семей, 32 - из неблагополучных. Среди них трое сейчас находятся под следствием, четверо - в розыске. Смеем предположить, что количество необучающихся детей гораздо выше официальных данных. «Большинство родителей беспризорников – гастролеры. Невозможно отследить их места жительства. Так что школам не всегда удается контролировать всех живущих в районе детей», - говорит директор детского приюта Рсалды Сыздыкова. Так, по отчетам Центра временной изоляции, адаптации и реабилитации несовершеннолетних, за десять месяцев этого года из 700 доставленных к ним детей школьного возраста 100 не обучались.

«Мама-а-а-а!» - заходится в визге белобрысый, закутанный в грязные одежки мальчуган лет восьми. Другой, старше на год-два, только глухо подвывает. Несколько таких же «приятелей», которые только что с криком выдирались из рук милиционеров, смирно канючат: «Пустите, а?» Рейд - один из способов борьбы с детской беспризорностью. Такие рейды проводятся регулярно. Полицейские находят ребятишек, инспектора и психологи расспрашивают их «за жизнь» и везут: кого в ЦВИАРН, кого в приют. Потом будет период адаптации, заседание комиссий, лишение родительских прав, анализы, детский дом, или… Часто детей снова возвращают домой к якобы прозревшим и протрезвевшим родителям. В таком случае все, как правило, идет по привычному кругу: улица - рейд – дом - улица... Сотрудники приюта и ЦВИАРН давно знают всю подноготную о каждом клиенте – «возвращаемость» практически стопроцентная. Сейчас и в том, и другом заведении живут по 17 ребятишек.

«Хочу в приют»

Лика попала в приют второй раз за последние полгода. Шестилетняя девочка с фиолетовой отметиной под глазом сама попросила полицейского привести ее в приют. «Мамка меня и раньше била, – охотно рассказывает свою историю Лика. - Напилась, ругалась. Сказала мне собирать вещи и уходить. Я собралась. Она отобрала у меня сумку, порвала одежду, кинула на пол и пнула в лицо. Я выбежала из квартиры. Переночевала в подъезде «пельмешки» (кафе «Пельменная» - авт.) - мамка там полы мыла. А наутро подошла к дяде менту и попросила отвести в приют».

В мае, после похожего происшествия, мать за ней пришла в приют. Некогда работавшая в детском саду воспитательницей спившаяся женщина говорила, что найдет работу, наведет порядок в доме. Дочь ей вернули. Лика сейчас настроена решительно: «Я откажусь от мамки. Мне здесь хорошо. Кормят, не обижают, тепло…»

У приютских детей - иные ценности. Большинство из них мечтают стать поварами, продавцами, воспитателями. «Чтобы всем детям было хорошо», - одинаково объясняют свой выбор те, кто с ранних лет знает, что такое голод, жестокость и безразличие. Лика ждет - не дождется, когда ее отправят в школу. «Я хочу научиться петь и танцевать».

Пятилетний Оразали так же, как и Лика, радуется приютскому уюту, сытости и чистоте, но он все же ждет своих родителей. Мальчика нашли на улице со свидетельством о рождении в руках. «Мама с папой сказали, чтобы я никуда не уходил, а они сейчас вернутся, – вспоминает Оразали. Но они обманули меня. Бросили». Удивительно, но мальчуган винит в произошедшем себя: «Наверное, меня бросили потому, что я папу с мамой не слушался…»

Оксане десять лет. Что такое школа, она узнала меньше месяца назад. Хотя смышленая девчушка с помощью учительницы, приютской подруги и воспитателей научилась читать. «Белоснежку» перечитывала много раз, потому что «она добрая и красивая». Девочку привел в приют участковый. «Мама умерла – сгорела на даче. Папа привел мачеху, и мы жили вместе. Пришел участковый и увел меня». Она мечтает стать поваром, чтобы все были сытые. «А когда домой вернусь, сварю папе борщ. Мама научила варить», - на глаза Оксаны наворачиваются слезы, но, сдержавшись, она улыбается: «В приюте борщ тоже вкусный».

Каникулы на свалке

Несмотря на регулярные рейды полиции, детей на улице предостаточно. Они всегда на виду. Сашка возле «Гроса» обитает уже давненько. 19-летний парень окончил в Тарановке девять классов. Родители погибли в аварии. Он подался в город. Просит милостыню, охраняет машины. Говорит, что его документы забрал некий полицейский Ибрагим. Если день удается, Сашка ночует в компьютерных клубах. Здешние «коллеги», некоторые из вполне благополучных семей, прозвали его «Морозом». «Мороз» мечтает выучиться на сварщика.

Беспризорные девчонки, в отличие от пацанов, не очень-то желают рассказывать о своей жизни. Двух сестер, Катю и Свету, хорошо знают жители КСК. Девочки практически целыми днями просят милостыню у входа в «Мереке». У одной из них иногда не оказывается руки. Только на время. Первые полученные монеты девочки сразу приходуют… в канцелярском отделе. Младшую с целлофановым мешком на голове регулярно выгоняют продавцы, охрана или посетители.

Есть у нас в Костанае и несколько притонов малолетних беспризорников, занимающихся употреблением токсических и наркотических веществ. Как правило, организованные с молчаливого согласия какой-нибудь спившейся хозяйки квартиры. Этих детей «пригревают» взамен на часть их добычи: денег, выпивки, еды, ворованных вещей. Все в их полном распоряжении: грязные матрацы, шприцы, пакеты с клеем, множество бутылок. В одном из таких «приютов» в  Киевском поселке нам долго не открывали дверь. Куча хлама во дворе, покосившиеся оконные рамы и засаленная дверь.

Впустили не сразу. Владимир сказал, что никаких детей, кроме его троих родных, здесь не бывает. Разве что сыновья хозяйки, у которой он, коренной карагандинец, арендует жилье. И гости. Какие именно – не уточнялось. Шестилетний Сережка, забившись за кровать, тихо всхлипывал: «Не хочу в приют». Мужчина объяснил, что ждет из Караганды жену, которая привезет деньги, документы, еще одного ребенка, и тогда они устроят детей в школу. Папаша уверил, что детям с ним хорошо, а школьную программу они лихо наверстают. «Не голодные, с утра поели». Чем завтракали - никто в четвертом часу уже не припомнил. В другой обители беспризорных – на свалке - мы тоже побывали. Аборигены мусорных куч встретили нас как давних знакомых, кто с нескрываемой радостью, кто с гневными репликами. Детей среди мусорных куч не было. «Увезли их рейдом на прошлой неделе», - пояснили бомжи, копошащиеся в металлических отходах. «Вы на каникулах приезжайте, – фыркнула сутулая женщина с полной тачкой пустых бутылок. – Сейчас, между прочим, – учебное время. Дети учатся».

Ксения БАРАБАНОВА

версия для печати  
отправить статью по e-mail