ЗАЧЕМ ВЫ, ДЕВОЧКИ, ДРУГ ДРУГА ЛЮБИТЕ?

Еще несколько лет назад факты лесбийства вызывали шок даже на загнивающем западе.  Когда в 1996 году шведская эстрадная дива Эва Далгрен вступила в законный брак со своей подругой по сцене, страна испытала шок. Правда, почему-то количество поклонников вопреки (а может, благодаря?) этому скандалу у певиц значительно увеличилось. Сегодня в некоторых европейских странах однополые браки разрешены официально. Как у нас? Об этом и поговорим. 

АРХИВ
ПЕРВАЯ  СОВЕТСКАЯ  ЛЕСБИЯНКА

Как известно, в СССР не было ни секса, ни проституции, ни, тем более, гомосексуализма. Официально. Было только то, что желала и пропагандировала родная коммунистическая партия – брежневские долгие поцелуи взасос, от которых, вероятнее всего, и рождались будущие строители мифического коммунизма.

А между тем журналы «Советская юстиция», «Судебная психиатрия» первых лет первой социалистической революции сохранили для потомков любопытную историю некой женщины по имени Евгения. Судя по всему, Женечка была мужеподобной лесбиянкой. В Америке сегодня ее бы назвали «бутч». В шестнадцатилетнем возрасте ей довелось встретить одновременно Октябрьскую революцию и милую библиотекаршу. Первую она полюбила патриотически, вторую – физиологически. С первой  любовные отношения длились у нее не одно десятилетие, со второй - два или три года. Пламенная революционная страсть привела первую большевистскую лесбиянку в ЧК, тот самый орган, который людей на свет не производил, а чаще всего со свету сживал. Став авторитетной чекисткой, Женя смогла исправить свои документы, став Евгением. Правда, мужчиной она себя не мыслила, хотя и одевалась под него. Вся эта бутафория нужна была для того, чтобы замаскировать  свою  страсть вторую. Несколько лет обман оставался нераскрытым. К этому времени библиотекарша была забыта, появилось новое увлечение, которое быстро переросло в большое чувство. В 1922 году Евгении-Евгению даже  удалось вступить в официальный брак с любимой подругой. Однако женское счастье оказалось непродолжительным. ЧК не дремало. Обман раскрылся.  Революции такая измена понравиться не могла. Против «розовой» чекистки было возбуждено судебное дело, которое она, естественно, проиграла: не выламывайся -  «кто там шагает правой? Левой, левой, левой!» Ее, конечно же, уволили из ЧК. Теперь было уже не до любви. Кормить  «семью» стало нечем, она распалась. Евгений снова стал Евгенией и одновременно лакомой добычей большевистских психиатров. Журнал «Судебная психиатрия» за 1927 год цитирует несколько отрывков из дневника Евгении, сохраняя в тайне ее фамилию. Из этих любопытных публикаций следует, что бывшая чекистка была знакома с работами Фрейда и Хиршфельда, но мыслила себя человеком «среднего пола» – так она понимала то, что с ней случилось. Несколько психиатров того времени  заспорили о том, что же делать первому в мире социалистическому государству с такими людьми. В той дискуссии участвовал и известный московский психиатр Гамашкин. Он пытался убедить всех, что случай с Евгенией – не единственный в его продолжительной практике, что это явление является проблемой не только Запада, в частности немцев, как это тогда преподносилось, благодаря Фрейду,  но и России.  Он не был услышан ни коллегами, ни тем более властями. Наступало время первых пятилеток. Стране нужно было догнать и перегнать Америку отнюдь не по количеству лесбиянок. С этого момента  следы Евгении в советской истории исчезают, как исчезает и интерес к самой проблеме. Все по-советски поставлено на свои места: коммунистическая партия не интересуется – значит и проблемы нет. Так будет длиться несколько десятилетий. На горе всех тех Евгений, которые не могли шагать левой отнюдь не в политике, в своей частной,  интимной жизни, право на которую «самая демократичная советская власть» им так и не дала. 

СЕКСОЛОГИ  УТВЕРЖДАЮТ
КАЖДАЯ  ТРЕТЬЯ  ДЕВУШКА СЕГОДНЯ МОЖЕТ СТАТЬ  «РОЗОВОЙ»?

Такой результат дали опросы, проведенные в разных странах. Мало того, цифры убеждают и в том, что чуть ли не треть современных женщин в возрасте от 16 до 25 лет имеют опыт однополых контактов. В разных точках мира появились  лесбийские организации, союзы, целые партии, которые отстаивают права «розовых» во всех сферах жизни. Даже в Москве  есть некая группировка, пропагандирующая лесбийскую любовь. Костанайские лесбии не афишируют себя, но это не значит, что у нас их нет. Раз есть проблема, значит есть материал для нее. Я беседую с известным костанайским врачом-сексопатологом Любовью Дмитриевной Поликарской.

Корр.: - Встречается ли однополая «дамская любовь» в живой природе?

Л.Д.П: - Сколько угодно.

Корр.: - Патология ли лесбиянство в человеческом обществе?

Л.Д.П.: - В биологическом смысле, с точки зрения гетеросексуальных отношений,  да. С точки же зрения самих лесбиянок, наоборот, это – высший пилотаж в любви. Кто прав? И те, и другие. Если  личная жизнь, интимные отношения  не приносят вреда окружающим, обществу в целом, мы не имеем права их осуждать. Женский гомосексуализм гораздо «мягче», чем мужской, в нем меньше агрессии, поэтому общество относится к нему более терпимо, чем к мужскому. Да и со стороны такие отношения чаще выглядят дружбой, нежели любовью. Причем большое место в них занимает любовь платоническая.  Возникновение лесбийских отношений, как правило, зависит от особых обстоятельств. Они  быстрее возникают в замкнутой среде женского коллектива – в колониях, тюрьмах. Но такое влечение может возникнуть и в школьной среде,  когда, скажем, учительница физкультуры вдруг увлечется своей ученицей. Но это будет уже женская педофилия.

Симптомы гомосексуальных потребностей могут  проявляться на стадии полового созревания, когда девочка вдруг начинает избегать дружбы с мальчиками, демонстративно окружая себя подружками и игрушками. Затянувшееся детство, таким образом, тоже может привести к лесбиянству. 

Ко мне на прием частенько приходят гетеросексуальные супружеские пары решать проблемы собственной сексуальной дисгармонии. Она, кстати, тоже может стать причиной гомосексуализма, причем как  женского, так и мужского.

Корр.: - Насколько это явление распространено в  нашей области, в Костанае?

Л.Д.П.: - Таких сведений я не имею, да и вряд ли они есть, ведь подобные отношения в нашем обществе не принято афишировать. Такие пары при возникновении каких-то проблем избегают пока обращаться даже к нам, специалистам. Но, думаю, в нашем городе, как и в области. далеко не одна такая пара.

Корр.: - На Ваш взгляд, лесбийские браки станут ли нормой в нашем обществе или так и останутся приоритетом Запада?

Л.Д.П.: - Если это и произойдет, то вряд ли скоро. Биологическая сущность наших отношений – рождение детей. В странах Запада сейчас складывается несколько иная ситуация: делается упор  на уровень свободы личности,  и там он заметно выше, чем у нас.

СОКРОВЕННОЕ 
ВИНОВАТА  ЛИ  Я, ЧТО ЛЮБЛЮ?

Маленькая, толстая, прыщавая, я стеснялась своей внешности и страшно завидовала высоким, стройным, румяным девочкам, которые казались мне Мальвинами. В школе они милостиво списывали у меня, тем самым выражая свое ко мне расположение. А потом давали списывать мальчикам, которые за ними ухаживали.  Став старшеклассницей, я убедила свою маму в том, что мое лицо заслуживает большего внимания со стороны ее медсестринского кошелька.  Мама отвела меня к дерматологу, но было уже поздно. Прыщи постепенно стали исчезать, но на их месте оставались ямы, которые можно было с трудом замазать только актерским гримом. Успешно окончив школу,  я без труда поступила в вуз, решив посвятить себя карьере. Парням я была по-прежнему интересна только как источник информации. И тут появилась Оля. Я познакомилась с ней, будучи в гостях у своей двоюродной сестры. Оля была на 12 лет старше меня.   Она уже успела побывать замужем и разочароваться, как в мужиках, так и в семейной жизни вообще. Она с ужасом рассказывала мне, каким унижениям подвергал ее законный супруг, как издевался над ней во время половых актов. Детей они не нажили, а потому Оля была опять совершенно свободна, только вот с работой ей не везло. К этому времени я уже закончила институт и довольно неплохо по тем временам зарабатывала в одном из КБ Костаная.  Я стала приглашать Олю в кино и в кафе на мороженое. Она встречала меня с работы, и мы долго гуляли по улицам, прежде  чем расстаться.  А потом у меня умерла мама, и Оля несколько дней вообще от меня не отходила. Я осталась одна в двухкомнатной квартире. Оля предложила пожить у меня. Я с радостью согласилась. Была зима, топили тогда плохо, мы стали спать вместе, так было теплее. Оля делала мне прически, накладывала макияж, бесконечно фантазировала на кухне, изобретая самые невероятные блюда. У меня от этой женщины не было абсолютно никаких тайн. Все было общим, включая деньги. Так продолжалось месяца три. А потом все рухнуло.

В тот день я откисала после утомительного рабочего дня в ванной. Оля несколько раз заходила ко мне: то руки помыть, то что-нибудь взять - и вдруг в очередной раз вошла совершенно обнаженной.  Как-то очень быстро она оказалась в воде рядом со мной. Я задохнулась. Она молча взяла губку, намылила ее и стала осторожно растирать мою руку, плечо, опускаясь все ниже и ниже… Я пулей выскочила из ванной, кое-как напялив на мокрое тело халат. В висках стучало. Мы лесбиянки? На кухне нашла коньячную заначку, хлебнула, закурила сигарету, с ужасом ожидая разборок с Олей.  Но их не последовало. Я докуривала вторую сигарету, когда хлопнула входная дверь. Выскочив в прихожую, я поняла, что Оля ушла. На своем рабочем столе я нашла записку: «Прости. Свои вещи заберу, когда ты будешь на работе. Ключи оставлю соседке».

В эту ночь я не смогла уснуть. Без Оли я своей жизни уже не представляла, но стать лесбиянкой… Что бы  сказала моя по-советски правильная мама? А если узнают родственники? Знакомые? Соседи?  Страх разоблачения смешивался с чувством какой-то невосполнимой утраты и с чем-то еще. Сначала я никак не могла понять с чем.  А потом вдруг поймала себя на мысли, что мне были …приятны олины прикосновения. Утром я пришла на работу совершенно разбитой. Целый день не могла собраться, путая цифры, бумаги, кнопки.  Идти домой боялась: вдруг там Оля, ведь у нее  своя связка ключей. Ее не было. Не было и на следующий день, и через неделю. Ее вещи по-прежнему висели и лежали на прежних местах. Жизнь становилась невыносимой. Я поглядывала на пузырек с уксусной эссенцией, ненавидя себя. Время шло, как-то вернувшись с работы, я надела ее халат, завернулась в ее шаль, влезла в ее тапочки и стала думать. Мысль о лесбиянстве по-прежнему казалась мне отвратительной, но жить без Оли я уже не могла. Мойка была завалена грязной посудой, ванная грязным бельем, в холодильнике от пустоты и с  голодухи могла бы мышь повеситься…

В конце концов, решила я, можно же договориться с Олей жить, как сестры. Она поймет. Я вызвала такси и отправилась на поиски своей «сестры». Я знала, что после развода с мужем она осталась без квартиры и жила у каких-то родственников. Их адрес я знала лишь примерно: после переезда ко мне Оля с ними почти не общалась. С горем пополам, сделав таксисту дневную выручку, Олину обитель я все-таки нашла.

Оли там не было. После долгих уговоров дверь открыла бабулька годов  ста. Я назвала Олину фамилию. Старушка сразу же оживилась, сказав, что Олю «какая-то дрянь уволила из домработниц, и она уехала в деревню».

- В какую деревню? Разве у нее кто-то есть в деревне?

- Конечно. И мать, и отец, и брат,- уверенно вещала бабуля.

Я знала абсолютно точно, что родителей Оля давно похоронила, а братьев у нее никогда не было. Выяснять что-то было бесполезно. Таксист уже давно сигналил у подъезда. Я вернулась домой не солоно хлебавши. Но надежда еще оставалась: вещи-то ее у меня. Чтобы не проворонить Олю,  решила  срочно взять отпуск без содержания. В нем мне отказали. Шеф ожидал какую-то проверку, ему было не до моих проблем. И вот, свершилось. Как-то, возвратившись с работы, я сразу поняла, что в моей квартире была Оля. И не ошиблась. Исчезли ее одежда, обувь, бижутерия, кое-что из посуды… Я носилась по комнатам в поисках записки. Ее не было. Выбежав на лестничную площадку, стала трезвонить во все двери. Перепуганные соседи скопились вокруг меня, ничего не понимая.  Кто-то протянул связку ключей. ОЛИНУ! Я схватила ее и стала рыдать. Сквозь слезы все-таки чуть различала голос какой-то соседки: «Ее, наверное, обокрала та хамка, которая здесь когда-то жила. Еще наглости хватило ключи мне оставить, вот уродка, что б ей пусто было…»

Прошли годы. Олю я так и не видела. Долго  привыкала жить одна. Никого не люблю и не хочу любить. Так спокойнее. В дни ремонта, когда приходится выворачивать наизнанку всю квартиру, я натыкаюсь на забытые (специально?) Олей домашние тапочки. Они выныривают из моих тайных закромов, напоминая о прошлом. Я смотрю на них и радуюсь тому, что у нас нет традиций ремонтировать свое жилье перед каждым праздником».
Несостоявшаяся лесбиянка

Полосу подготовила Любовь Ли

версия для печати  
отправить статью по e-mail