[an error occurred while processing this directive]
ХРОМАЮЩАЯ МЕДИЦИНА
«Когда я был молод, то спрашивал у отца, почему коровники лучше больниц, – вспоминает бывший главный хирург Костанайской области Игорь Алимпиев. – Помещения для коров разве что не сияют, а лечебницы для людей холодные, разваливающиеся. Отец, работник сельхозуправления, ответил мне полушутя-полусерьезно: «Когда человек сыт – ему никакие доктора не нужны».
Сегодня у Игоря Николаевича - своя точка зрения на реформу в медицине.
Нехорошее слово «обслуживание»
- Проблема медицинского обслуживания – вселенская проблема. Мне вообще слово «обслуживание» не нравится. Я почувствовал себя по-настоящему врачом, только когда вышел на пенсию и стал давать частные консультации. Я стал беседовать всего с двумя пациентами в час. Между тем в поликлиниках существует норма, по которой терапевт должен принять за час восемь пациентов. Вот и получается конвейер: врач «обслуживает», а не лечит. Из этого вытекает необходимость разгрузить врачей.
За что наказывают участкового
- Бывает, когда терапевт направляет человека в больницу с одним диагнозом, лечащий врач ставит другой. И участковых врачей за это сильно критикуют. А не надо этого делать! Расхождения в диагнозе – это нормально. Это значит, что врач, отправляя больного в стационар, сомневается в собственном диагнозе и хочет, чтобы его проверили. Терапевт не обязан знать все 43 клинические специальности.
Вообще, участковый врач имеет мало прав. Именно поэтому провалился эксперимент с семейно-врачебными амбулаториями. Участкового надо наделить железным правом направлять больного к узкому специалисту. И этот пациент должен быть принят в обязательном порядке. Сейчас же, если закончились талоны, к примеру, к нейрохирургу, то пациент должен ждать, пока они снова появятся в регистратуре. А если речь идет о жизни человека? При такой системе легче лечить ошибочно, чем направить к узкому специалисту.
Посмотрите на техническую оснащенность поликлиник. В кабинете у врачей не то что телефонов для связи с городом - даже внутренней связи нет. Для того чтобы узнать, сможет ли принять пациента коллега, доктор должен сделать пробежку по этажам. Надо не только установить телефоны и компьютеры в каждом кабинете лечебных учреждений, надо еще каждому участковому врачу дать сотовый телефон. И чтобы оплату взяло на себя государство.
У терапевта должно быть за спиной, на всякий случай, 10-15 коек. Он сможет немедленно положить пациента, который пришел к нему на прием и нуждается в срочной госпитализации. Под свою ответственность, разумеется. Сейчас такой практики нет, а когда-то была. Прибавьте к этому тот факт, что глубокое диагностическое исследование можно провести только в стационаре. По крайней мере, быстрее, чем в поликлинике. На текущий момент заведующие отделениями больниц чувствуют себя удельными князьями. Потому что они решают, куда кого положить и временами – за сколько. А ведь еще в 1929 году были четко разграничены понятия «гонорар» и «взятка». Если больной после выздоровления приносит безо всякого давления лечащему врачу коньяк, конфеты, цветы, то это считается гонораром. Иной вопрос, когда завотделением говорит человеку: «Ты даешь мне 100 долларов, и я тебя кладу в комфортную палату».
«Старше подполковника настоящих офицеров нет»
В областной поликлинике, куда я как-то пришел, на приеме сидел доктор с трехлетним стажем работы. Он хороший парень, старательный, но почему именно его туда посадили? Это же лечебное учреждение, где ставят ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ диагноз, после того, как больной прошел все другие поликлиники и больницы! Я убежден, что прием в областной поликлинике должны вести врачи рангом не ниже заведующих отделениями.
Административное управление у нас хромает. Главный врач сегодня больше директор, чем доктор. В частности, он должен решать хозяйственные проблемы и поддерживать связь с общественностью. Не легче ли ввести в штат больниц и поликлиник должность генерального директора, который бы занимался чисто административными вопросами?
Один из гитлеровских генералов написал в своих мемуарах примерно следующее: «Мы успешно наступали летом 1941 года, потому что тогда в Красной Армии старше майора настоящих офицеров не было». Если перефразировать эти слова, можно сказать, что в нашей медицине старше подполковника настоящих офицеров нет.
Еще раз о техническом прогрессе
- Возьмем, к примеру, туберкулез. Для его диагностики и лечения существует четкая схема. Такие схемы есть и для кожно-венерических, и онкологических заболеваний. Но вот для сосудистых заболеваний, которые распространены повсеместно, такого алгоритма нет.
Атеросклероз лечит невропатолог, хотя тут есть работа еще для четырех врачей: кардиолога, гастроэнтеролога, уролога и проктолога. Эти пятеро должны, образно говоря, сидеть на одном дереве и чувствовать себя его плодами. А этого не происходит, вследствие слабости Минздрава и Академии наук. Тот же невропатолог лечит инсульт, хотя, я считаю, что такой больной должен лежать в кардиологии. Так как кровоизлияние происходит в 80% из-за сужения сосудов аорты.
Есть две основные причины, по которым нужно срочно компьютеризировать лечебные учреждения. Во-первых, записи в карточке больного должны быть отпечатаны на стандартном бланке. Человек приезжает домой, предположим, из областной поликлиники, а районный терапевт не может разобрать, что написано в рекомендациях пациенту. Во-вторых, нужна база данных на всех, кто когда-либо лежал в больнице. Врач сэкономит массу времени, если за пару минут получит информацию о том, чем болел его пациент раньше.
Мы сильно отстаем в техническом плане от тех же россиян. Наши биохимические лаборатории в городах опустились до уровня лабораторий в районных больницах. При атеросклерозе положено проводить биохиманализ крови, который включает в себя 14 параметров. Где вы найдете оборудование, на котором это будет сделано? А если и найдете, то за какую цену? А вам известно, что на каждом бланке с результатами анализов должно быть резюме врача-лаборанта? Вы такое тоже вряд ли где увидите.
Довелось мне пациента с подозрением на опухоль возить в Екатеринбург. У нас аппаратура не дотягивала до точного диагноза. Два молодых парня в областной больнице за минут пять провели компьютерную диагностику, и – да, опухоль подтвердилась. Так рядом с аппаратом еще и медицинский атлас с картинками лежит, куда уральские доктора заглядывают, когда хотят уточнить увиденное на мониторе.
Общественный контроль эффективнее ведомственного
Меня до глубины души возмущают цены на лекарства в аптеках. Если в советские времена накрутка на заводские цены составляла 20-25%, то сейчас доходит до 600%. Вот представьте, фермер выращивает капусту, вносит удобрения в землю, а потом приходит коза и съедает кочан. Вот в данном случае в роли козы выступают те, кто продает лекарства, а капустой – труд врача. Я считаю, что государство должно хоть как-то регулировать цены на медицинские препараты. Речь, в конце концов, идет о здоровье людей.
Вообще, неплохо было бы создать общество потребителей медицинских услуг. Люди должны контролировать то, как оказывается медпомощь. И этот контроль будет эффективнее проверок департамента здравоохранения. Нужно хотя бы обсудить вопрос общественного контроля.
Мы, медики, конечно, друга друга покрываем. 99 случаев врачебных ошибок связаны именно с халатностью. Будучи главным хирургом, я отдал под суд двух хирургов: один неправильно удалил грыжу, второй был пьян и отказался оперировать человека. В обоих случаях пациенты умерли. Хотя реальных поводов довести дело до суда было не два, а около 20.
Общество должно дорасти до сочувственно-критического отношения к нашей медицине. Тогда, возможно, у нас получится проводить эффективные реформы здравоохранения.
Станислав НАМ
[an error occurred while processing this directive]